Николай Ильич, полковник полиции, срочному вызову в выходной день в управление, был конечно не рад. А узнав, что с зоны на его территории сбежали 2 зека, при этом убив охранника – вообще убило его настроение!

— Сегодня уже не позагораешь! – подумал он, нависнув над картой местности.

Согласно последней информации, собаки потеряли следы зеков у реки, а двигались они на север. Полковник выделил квадраты местности на карте и объявил план «Перехват». К операции были привлечены группы ОМОН, ДПС ГИБДД и ППС.

Но пахан тоже был не лыком шит! Двигаясь на север, зеки добрались до реки, перешли вброд на другую её сторону, и двинули на юг.

Поэтому прочесывание местности результатов пока не давало…

Шнырь натянул трусы и подойдя к старшому, обиженно сказал:

— Пахан! Ну ты прикинь, — биксу не целковую подсунули, как последнему фраеру!!! Во, бля, в натуре, борзота!

— Не гони Арапа! – недоверчиво ответил тот.

— Да отвечаю, в натуре! Беспредел полный! – возмущенно сказал Шнырь.

Отъёбанная Аллочка с трудом поднялась с песка, довольная тем, что хотя бы всё так быстро закончилось.

Пахан повернулся к Надежде:

— Ты чё нас, сучка, кинуть хотела?

Та, едва передвигая ноги, в непонятках обернулась к дочери и строго спросила:

— Аллочка, как же так?!

Девушка заплакала и кивнула на Славу:

— Это всё он!

— Как? Вячеслав посягнул на твою честь?! – возмутилась мама.

— Да она сама ко мне приставала… — начал оправдываться парень.

— Ты чё, фраер, из моей биксы БАБУ сделал?! – возмущению Шныря не было предела. — Ты чё нам тут, в натуре, фуфло гонишь?

Он двумя ладонями навстречу друг другу ударил Славу по ушам, и тот, упав, закричал. Шнырь поднял его голову за волосы и зажав пальцами нос, делая «сливу», сказал:

— Чё ты буровишь, гондон штопанный!?!

(авт.: говоришь ерунду)

Щас ты у меня петушком запоешь! Бестолковку включи, и бодягу не разводи! Колись сука!

(авт.: не ври, говори правду!)

— А-а-а, пустите! — заорал «ботаник» и Шнырь чуть ослабил хватку.

— Ну подпоил я её немного… она и вырубилась! Ну я и… Не смотреть же на неё?! – признался «ботаник».

— Во бля, борзота пошла, в натуре! Дам фраеру по батареям!

(авт.:изобью)

А, пахан?.. – предложил Шнырь.

— Прикуси ботало! Ща мы его опустим! Путешествие из Роттердама в Попенгаген изобразим…

(авт.: орально-анальный секс)

– принял решение пахан.

— Окэй! – радостно поддержал Шнырь.

Слава толком не понял о чем идет речь, но в отношении него явно намечалось что-то нехорошее!

— А ну-ка, фраерок, возьми на клык шершавого!

(авт.: сделай минет)

– заявил пахан, садясь на стул и вынимая из трусов свой подуставший болт.

— Не-е-т… — пятясь назад, протянул Слава — Я не голубой!

Подошедший, к нему сзади, Шнырь ударил рёбрами ладоней по почкам «ботаника» и тот приседая, взвыл. Вор дополнительно для скорости дал ему хорошего пинка под зад, и Слава полетел, приземлившись у ног пахана.

— Пахан, фраер-то бузу гонит!

(авт: бунтует)

– усмехнулся Шнырь.

— Ничего! Ща вдуешь ему в дупло, верняк закукарекает! – ответил пахан, уже подрачивая свой болт.

— Я… я со-гла-сен! Не бейте только…– заикаясь, выдавил из себя паренёк.

Он подполз на коленях поближе к пахану, и осторожно обхватив его немалую дубину, направил себе в рот. Толстая головка уперлась в зубы Славы.

— Чё, едалы мешают? Так Шнырь поможет, бля буду! – ощерился пахан.

— Нет, нет… пожалуйста! Я сейчас!

«Ботаник» поднапрягся, и багровая залупа с трудом прошла в широко открытый рот. А сзади к нему уже пристраивался Шнырь, толстым хуем нащупывая анус.

— Лох, гудок задери! – приказал он пареньку.

Тот послушно выставил попу. Зек двинул тазом, и без смазки ворвался в прямую кишку Славика.

У парня от боли чуть не вылезли шары из орбит, и он отчаянно замычал, удерживаемый паханом на своем хую.

Шныря же такая реакция лишь ещё больше раззадорила, и он понесся в атаку, по полной разрабатывая дыру Славы.

Парень попытался присесть, но опытным паханом эта наивная попытка была тут же пресечена его зажатым носом:

— Не балуй, лох! Верни гудок на место!

(авт: попу)

Слава повиновался и из глаз у него брызнули слезы.

Аллочка и её мама сидели голые на песке и наблюдали за истязанием Славы.

Надежда смотрела на парня и думала:

— Ведь это же из-за него всё наши беды! Этот недоносок практически изнасиловал мою дочь! Затем притащил нас на этот проклятый пляж, где нас насиловали и унижали зеки! Да он даже сам помогал зеку насиловать Аллочку! И вот теперь возмездие настигло и его…

Поэтому Надежда смотрела на него не с жалостью, и даже не с безразличием, а с какой-то садистской ненавистью!

Вдруг Алла сказала, обращаясь к пахану:

— Я пить хочу! Можно я возьму в палатке воду?

Тот, увлеченный опусканием «ботаника», лишь согласно кивнул головой.

Девушка, зайдя в палатку, стала нервно шарить по карманам одежды и наконец нашла сотовый. Дрожащими пальцами она успела отправить всего три слова в SMS: «Папа спаси! Зеки!», а затем вернулась с бутылкой.

Слава понял, что только его «труд на совесть» способен остановить экзекуцию, и усиленно заработал языком, обрабатывая залупу пахана. Наконец тот громко рыкнул, спуская парню в горло сгустки спермы, а он, давясь, стал их глотать…

Тут и Шнырь разрядился в кишку Славы и выбравшись членом наружу, пропел:

Ела кашу наша Маша!

И кряхтела, и потела,

Кашу Маша не хотела!

Пахан оттолкнул прочь от себя опущенного и довольно заржал:

— Ну ты, Шнырь, и поэт!

— А то!

Шнырь направил свой писюн, и обильная струя мочи потекла на голову парня, который вытирал её с лица.

Николай Ильич, прочитав SMS, обомлел, подумав:

— Там же Надежда, Аллочка!… А зеков ищут совершенно в другой стороне! Боже, какой я глупец!..

Полковник выбежал из кабинета.

В коридоре Управления он столкнулся с бывшим сослуживцем-десантником по Первой Чеченской, Михаилом, ныне командиром спецназа.

— Миша, выручай! – почти умоляюще посмотрел на него Николай Ильич.

— Батя, а в чем дело? – спросил спецназовец, по привычке обращаясь к полковнику.

— Некогда! Давай в машину! По дороге расскажу…

Немного не доехав до пляжа, сослуживцы бросили служебную машину и рванули через лес. Осторожно раздвинув кусты, они увидели голых, сидящих женщин и окончание изнасилования Славы зеками.

Николай Ильич беззвучно застонал…

— Всё нормально, батя! Держись! Действуем, как договорились… — сказал Михаил.

Он спокойно шел по дороге на пляж, размахивая левой рукой небольшую дорожную сумку. Джинсовый костюм свободно облегал его, скрывая невысокое, но тренированное тело. Короткая прическа, волевое лицо придавали ему какую-то схожесть с уголовником.

— Здорово бродяги! – походя к группе людей, обратился он к мужчинам.

Зеки как раз оправляли трусы, закончив процедуру со Славой. Измученный парень лежал на животе на песке.

— Ты кто такой, в натуре? – грозно спросил пахан, а Шнырь взял нож.

— Костыль я! – не моргнув глазом, сказал Михаил — С отсидки на днях откинулся… Смотрю, — вы лоха опускаете! Я бы тоже не прочь оттянуться!

— Не знаю такого! Откуда? – повторил пахан.

— Оттуда! – сказал спецназовец, кивнув налево, и мгновенным движением выхватив нож, выпавший из рукава его куртки, кинул в пахана.

Тот затрясся в предсмертных судорогах, кинув руку к пробитому горлу, из которого фонтаном забила кровь.

Мише не хватило лишь секунды, чтобы вытащить сзади пистолет!

Шнырь, мгновенно отреагировав, прыгнул к Аллочке, обхватив её левой рукой, и подставив нож к горлу, закричал:

— Брось пушку, мусор!!!

— Всё, всё… Уже ложу! – обходя зека по дуге, и заставив того поворачиваться спиной к кустам, сказал Миша, медленно ложа пистолет на песок.

Из кустов сухо щелкнул выстрел, и голова Шныря, как спелый арбуз, взорвалась, разбрасывая в стороны красные ошметки. Тело рухнуло вниз.

Женщины разом вскрикнули…

Полковник вылез из кустов и отвернувшись с сослуживцем, бросил женщинам:

— Ну всё, всё! Одевайтесь…

Надежда и Аллочка накинули халаты на свои голые тела, и дочь кинулась к отцу.

Николай Ильич обнял её и подошел к, поднимающемуся с колен, Славе:

— Давай помогу! – протянул он руку.

— Нет! Дай лучше я ему помогу! – крикнула Аллочка. Она подошла к «ботанику», со всей силы ударила его кулаком по лицу, и добавила:

— Лучше не попадайся мне на глаза!

Полковник не понял, но согласно кивнул, подумав:

— Девочка уже выросла!

— Вот так отдохнули! – подумала Аллочка, сидя в машине на заднем сиденье, и прижимаясь к груди мамы-англичанки – Хорошо, что хоть мама была рядом и приняла на себя основной удар… А папа у меня настоящий герой!

Как же я люблю своих родителей!..

Про Славу она вообще старалась не думать, выкинув его из души, как ненужный мусор…