У молодых супругов, Леонида и Надежды, живущих в небольшом, но собственном доме с деньгами было туго. Лёня, после того, как был сокращен с родного завода, поболтался одно время на бирже и был несказанно рад, когда подвернулась работа охранником в магазине. Все же, какие никакие, а деньги!

Надя, невысокая брюнетка, 26-и лет от роду, была недурна собой. После рождения сына она чуть поправилась, и эта полнота нисколько не портила её сексуальную фигурку. Её груди 3-го размера от кормления уже раздались почти до 4-го. Расширившаяся попа, которой многообещающе виляла по дому жена, также была по нраву её мужу.

Днем он с умилением наблюдал, как Алёшка, которому уже исполнилось 2,5 года, жадно посасывает тугой, темный сосок налившейся груди жены. А когда после кормления малыш засыпал, мужчина не в силах справиться с возбуждением, прямо днем заваливал молодую жену на кровать, где предавался с ней любовным утехам…

Чтобы хоть как-то сводить концы с концами, Надежда подрабатывала дома. Работая надомницей, молодая швея шила перчатки, внося и свою лепту в их совместный, семейный доход.

Все бы ничего, но Надю огорчало лишь то обстоятельство, что Леонид был не дурак выпить! Оттрубив смену, он порой едва вваливался за дверь… Но Надя покорно несла свою ношу, считая мужа чуть ли не домашним богом! И все, что бы он ни говорил — было правильным, и исполнялось ею беспрекословно… Права собственного голоса она почти не имела и во всем соглашалась с главой семейства.

Однажды она попыталась что-то ему возразить, но была нещадно побита… и этот урок она запомнила!

Настала суббота, и мама Леонида, Наталья Сергеевна позвонила сыну, приглашая семейство к себе в гости, в баню. Жила она одна, и всегда была рада, когда молодые хоть и изредка, но все же навещали её.

На улице стоял июль, и Надежда оделась по-летнему — в светлый, ситцевый сарафан с нежно-розовыми цветами. Её покатые плечи были оголены, а одежда висела на резиночке, которая охватывала её полноватые груди. На тонкой шее висела цепочка с золотым крестиком.

Надя собрала все необходимое, уложила Алешу в коляску, и они пешком отправились в гости. Дорога была не близкая! Пройдя положенные 2 км, семейство немного устало… А зайдя в дом — было даже немного ошарашено…

За кухонным столом, с рюмкой в руках, сидел темноватый мужчина лет 45, сверкая при разговоре золотыми, как у цыгана, зубами. В соседней комнате играла музыка…

Наталья Сергеевна, обширная в талии, женщина лет 55, кинулась обнимать и расцеловывать гостей.

— Ах, вы мои дорогие! — поддатенько говорила она. — А мы тут сидим за рюмочкой, вас ждем! А это мой, можно сказать, теперь муж… Ашот Суренович!

А это, Ашотик, — любовно обратилась она к армянину — сынок мой, Лёня… и сноха Надя!

Сын удивленно вскинул брови… Такого он от матушки точно не ожидал!

Надя покраснела под пристальным взглядом мужчины, пошла мурашками и почувствовала, что у неё, как назло, набухли вишенки сосков под верхней, обтягивающей грудь, частью сарафана. Но прикрыться было нечем! О возможном госте у свекрови она как-то не подумала…

Ашот Суренович, как представитель армянского народа имел выдающийся, с горбинкой нос; большие, темные глаза; черные брови, сходящиеся на переносице и смуглую кожу лица. Он понимающе улыбнулся Наде:

— Прысажывайся дарагая! — показал он на стул, рядом с собой — Для дарагых гастэй ничэво нэ жаль! — сказал он и потянулся к бутылке.

— Нет, нет… Спасибо! Я не пью! Я ведь ещё кормлю… — сказала женщина и вновь покраснела.

— Кормышь? Панымаю! — сказал Ашот, не сводя взгляда с крупных, просвечивающихся и выпирающих через сарафан, сосков Нади. И заценил, обращаясь ко всем: — Нэ жэна! Пэээрсик! — окончательно введя женщину в краску.

Она отнесла уснувшего сына в спальню и вернулась, поплотнее прикрыв дверь.

Залудив пару рюмок для разгона, Лёня приободрился и, согласовав с матерью неприкосновенность оставшегося в бутылке до его возвращения, отправился с женой в баню.

Через некоторое время молодые помылись, зайдя в дом красными и распаренными. Леня с ходу трахнул 3-ю рюмаху и уже слегка окосел. Разговор с Ашотом Суреновичем полился, как горный ручей… Леонид поделился своей никчемной работой, безденежьем и вечными проблемами. А новоявленный отчим, поглядывая маслянистыми глазами на распаренную Надежду, чуть ли не силком усаженную за стол, вдруг проникся к пасынку горячей любовью.

— А-а-а, дарагой! Да рэшим мы тваи проблэмы, слюшьай! У мэня страитэльная фырма, слюшьай! Прарабам пайдёшь! Деньгу заработаэшь, слюшьай!.. — говорил безостановочно гость.

Лёня, услышав такие речи, смотрел на Ашота, как на бога!

Наталья Сергеевна, сидя за столом чуть качнулась, опрокидывая очередную стопку, но Ашот мило её поддержал.

Надежда встала, поняв, что тут ей точно не место, а Ашот, вдруг взяв её за руку, предложил потанцевать.

— Извините… Я не танцую! — как-то жалобно сказала она.

— А-а-а, дарагой! — обратился армянин к Лёне — Нэкарашо как-то… Твая жэнщчына мэня абыжаэт!

— Надька, блядь! — заплетающимся языком, грозно прикрикнул на жену муж. — Чё ты, курва, ломаешься? А ну пошла танцевать быстро!!! Ашот, можно сказать, наш спаситель… а ты тут комедничаешь!

Надежда покорно нагнула голову и вышла в зал, а следом за ней Ашот.

Армянин прочно стоял на ногах, и пустячная доза алкоголя его только ещё больше возбудила. Он перевернул пластинку и тягучий, сочный голос Джо Дассена заунывненько наполнил комнату.

Стоя перед Надеждой горным орлом, Ашот обхватил её за талию и тут же жадно прижал к себе. Надя положила голые ручки на его мясистую, бульдожью шею, и они затоптались на месте.

Чувствую рядом неповторимо нежный запах молодой женщины, мужчине стало жарко.

Он аккуратно убрал ручки партнерши и махом снял с себя футболку, сверкнув перед ней своим волосатым торсом.

— Извыни, жара! — попытался оправдаться он, вновь плотно прижав её к себе. Надежда попыталась чуть отстраниться, но «горный орел» был силён, и она в конце-концов смирилась. Молодая женщина понимала, что только тонкая ткань сарафана отделяет её полную, напрягшуюся грудь от волосатой груди Ашота. Её вишенки сосков отреагировали на это обстоятельство по своему, набухнув, вытянувшись вперед и гордо упёршись в грудь мужчины.

Танцуя, армянин откровенно терся своим набухшим членом о бедро женщины, а та не знала, что же ей делать. Отказаться танцевать, — это значит разрушить радужные планы мужа! И вообще — перечить мужу она не умела.

А шаловливые руки армянина гуляли сзади по её сарафану, лаская женское тело, порой ложась на её крутые ягодицы и слегка их пожимая…

— Ашот Суренович!.. Пожалуйста… не нужно! — попросила она.

— Ай, Найдя! Нэ обыжай, да?.. Мужа слюшьай, да? — шептал он ей на ухо, откровенно прижимая её широкий таз к паху, ухватившись за упругие половинки её попы.

— Ты кэм работаэш, дарагая? — жарко спросил армянин.

И чтобы мужчина как-то переключился на другое, Надя вкратце рассказала о себе.

— Пэрчатки шьёошь, да?

— Да-а… — протянула она.

— Маладэц! — Нэ жэнщчына! Пэээрсик! — заценил он её, и вдруг уперев в её спину свою широкую ладонь, жадно обхватил другой снизу её роскошную, тугую грудь и сжал её!

— Ой! Не на-а-адо… — стала отстраняться от самца Надя.

— На-ада, жэнщчына! На-а-ада!!! Ашот приласкэт! — горячо шептал он. — Нэ выдит ныкто!

И, действительно, из кухни их не было видно, а оттуда доносился пьяный разговор сына и матери.

— Ну пожалуйста! — почти взмолилась Надежда.

— Слюшьай, мужу скажу!.. Накажэт! — пригрозил Ашот, и эти слова подействовали на Надю, как ушат холодной воды! Мужа она боялась!

Видя такую реакцию женщины, армянин совсем обнаглел! Он прижал женщину к стене и оттянул резинку её сарафана вниз. Её налившиеся груди, почувствовав свободу, вынырнули наружу, а Ашот стал их щупать и жадно целовать набухшие соски. Надя напряглась всем телом, чувствуя, что сосок вдруг оказался во рту у мужчины, угощая его женским молоком.

Она застонала…

Уважаемый читатель! Если рассказ Вам понравился – не забудьте лайкнуть!