В начале недели отец объявил, что в пятницу улетает по делам за границу, с этого дня и активизировались моя мать со своей школьной подругой, женой брата моей матери, которая мне доводилась теткой. Именно в этот день я стал невольным свидетелем их разговора наедине, неподозревающих, что их тихое шушуканье станет достоянием чьих-то еще ушей.

В начале недели отец объявил, что в пятницу улетает по делам за границу, с этого дня и активизировались моя мать со своей школьной подругой, женой брата моей матери, которая мне доводилась теткой. Именно в этот день я стал невольным свидетелем их разговора наедине, неподозревающих, что их тихое шушуканье станет достоянием чьих-то еще ушей.

Моей матери и тете Ирине было уже по тридцать восемь лет, возраст когда уже многое познано, но все еще хочется постичь чего-то новенького. Они мало чем отличались друг от друга телосложением, среднего роста, соответствующего веса, с широкими задницами, крупными немного обвисшими сиськами и слегка выпирающими аккуратными животиками. Мне в ту пору исполнилось уже шестнадцать, переломный возраст, когда все родительские указания и наставления воспринимались в «штыки», а так как моим строгим воспитанием в основном занималась мать, то и отношения у меня с ней складывались не слишком-то доверительные. В основном меня побуждало вмешаться в предстоящие события, это любознательность к половым отношениям, сексу, как и любого подростка в этом возрасте, а уж потом честь отца, которая придавала уверенность в правильности поступка. К отъезду отца, я уже знал, где и когда ему мать собирается наставить рога, и даже некоторые подробности, из подслушанных разговоров в течении надели.

Моей матери и тете Ирине было уже по тридцать восемь лет, возраст когда уже многое познано, но все еще хочется постичь чего-то новенького. Они мало чем отличались друг от друга телосложением, среднего роста, соответствующего веса, с широкими задницами, крупными немного обвисшими сиськами и слегка выпирающими аккуратными животиками. Мне в ту пору исполнилось уже шестнадцать, переломный возраст, когда все родительские указания и наставления воспринимались в «штыки», а так как моим строгим воспитанием в основном занималась мать, то и отношения у меня с ней складывались не слишком-то доверительные. В основном меня побуждало вмешаться в предстоящие события, это любознательность к половым отношениям, сексу, как и любого подростка в этом возрасте, а уж потом честь отца, которая придавала уверенность в правильности поступка. К отъезду отца, я уже знал, где и когда ему мать собирается наставить рога, и даже некоторые подробности, из подслушанных разговоров в течении надели.

В пятницу мать с тетей Ириной из аэропорта, убедившись, что самолет, на борту которого был мой отец взмыл в небо, сразу же отправились на нашу дачу, а я в пустую квартиру в город, по дороге подыскивая предлог, как мне естественнее объяснить свое неожиданное появление на даче в самый не подходящий для них момент. Ни чего путного не придумав, чем сослаться на скуку в городе, я уже ближе к вечеру сел на автобус следующий в дачный поселок, заметив как сгущаются тучи на небе и в спустившихся сумерках мелькают частые молнии. Когда же я прибыл на дачу уже начинали падать крупные капли дождя, а частые молнии уже разрезали небо над самой головой, заставляя невольно пригибать голову от оглушительных раскатов грома. Однако на отдыхающих на даче, погодные катаклизмы не влияли, веселье было в полном разгаре. Я еще успел обратить внимание, ни кем не замеченным когда вошел на дачу, на вульгарное и вызывающее поведение развеселившихся матери и тети Иры в присутствии двух незнакомых мне мужчин. Мать с тетей Ириной уже были достаточно пьяными, и даже не сразу смогли скрыть на своих лицах выражений удивления и досады при моем появлении среди них. Отойдя немного от шока, вызванного моим присутствием, мать схватив меня за руку, с выражением гнева на лице потянула меня в свободную комнату, даже не дав мне рассмотреть гостей, которых пыталась прикрыть собой от моих любопытных глаз тетя Ира.

В пятницу мать с тетей Ириной из аэропорта, убедившись, что самолет, на борту которого был мой отец взмыл в небо, сразу же отправились на нашу дачу, а я в пустую квартиру в город, по дороге подыскивая предлог, как мне естественнее объяснить свое неожиданное появление на даче в самый не подходящий для них момент. Ни чего путного не придумав, чем сослаться на скуку в городе, я уже ближе к вечеру сел на автобус следующий в дачный поселок, заметив как сгущаются тучи на небе и в спустившихся сумерках мелькают частые молнии. Когда же я прибыл на дачу уже начинали падать крупные капли дождя, а частые молнии уже разрезали небо над самой головой, заставляя невольно пригибать голову от оглушительных раскатов грома. Однако на отдыхающих на даче, погодные катаклизмы не влияли, веселье было в полном разгаре. Я еще успел обратить внимание, ни кем не замеченным когда вошел на дачу, на вульгарное и вызывающее поведение развеселившихся матери и тети Иры в присутствии двух незнакомых мне мужчин. Мать с тетей Ириной уже были достаточно пьяными, и даже не сразу смогли скрыть на своих лицах выражений удивления и досады при моем появлении среди них. Отойдя немного от шока, вызванного моим присутствием, мать схватив меня за руку, с выражением гнева на лице потянула меня в свободную комнату, даже не дав мне рассмотреть гостей, которых пыталась прикрыть собой от моих любопытных глаз тетя Ира.

Заведя меня в комнату уже наедине прикрыв за собой дверь, даже не узнав о причинах моего приезда, мать стала ругать меня нарушившего их планы, вымещая свое зло, не осознавая под действием алкоголя и разыгравшегося похотливого инстинкта, в какой щекотливой ситуации оказалась сама. При этом она требовала, чтобы я немедленно уезжал с дачи, не смотря на разыгрывающуюся бурю, и что уже отсюда не на чем было уехать.

Заведя меня в комнату уже наедине прикрыв за собой дверь, даже не узнав о причинах моего приезда, мать стала ругать меня нарушившего их планы, вымещая свое зло, не осознавая под действием алкоголя и разыгравшегося похотливого инстинкта, в какой щекотливой ситуации оказалась сама. При этом она требовала, чтобы я немедленно уезжал с дачи, не смотря на разыгрывающуюся бурю, и что уже отсюда не на чем было уехать.

— Мне плевать, хоть пешком иди до самого города, не размокнешь, авось не сахарный. Не заделом сюда приезжал – зло кричала она на меня, а я опустив виновато голову, сожалел, что разыгравшаяся буря помешала мне застать их на горячем, во время прелюбодеяния, и украдкой рассматривал её не менее вызывающий, чем её поведение вульгарный и откровенный наряд.

— Мне плевать, хоть пешком иди до самого города, не размокнешь, авось не сахарный. Не заделом сюда приезжал – зло кричала она на меня, а я опустив виновато голову, сожалел, что разыгравшаяся буря помешала мне застать их на горячем, во время прелюбодеяния, и украдкой рассматривал её не менее вызывающий, чем её поведение вульгарный и откровенный наряд.

На матери была просторная тонкая блузка, под которой даже не вооруженным глазом было заметно, что она без лифчика, потому как её тяжелые обвисшие сиськи свободно раскачивались при движении её тела. Но самым вызывающим были её лосины, которые еще в прошлом году отец попросил её выбросить, так как она в них выглядела, как женщина легкого поведения. Обтягивающие тонкие лосины, подчеркивающие её полные красивые ляжки и широкую задницу, под которыми на первый взгляд не были видны узкие трусики, глубоко спрятавшиеся между её аппетитными ягодицами, а спереди врезавшиеся узкие трусики, четко разделяли её пухлые половые губки до самого обозначившегося выпирающего лобка.

На матери была просторная тонкая блузка, под которой даже не вооруженным глазом было заметно, что она без лифчика, потому как её тяжелые обвисшие сиськи свободно раскачивались при движении её тела. Но самым вызывающим были её лосины, которые еще в прошлом году отец попросил её выбросить, так как она в них выглядела, как женщина легкого поведения. Обтягивающие тонкие лосины, подчеркивающие её полные красивые ляжки и широкую задницу, под которыми на первый взгляд не были видны узкие трусики, глубоко спрятавшиеся между её аппетитными ягодицами, а спереди врезавшиеся узкие трусики, четко разделяли её пухлые половые губки до самого обозначившегося выпирающего лобка.

Мать еще долго вымещала бы свое зло на мне, если бы на даче не погас свет, окутав все в не просветную тьму и только частые вспышки молнии озаряли на миг комнату. Грозно прикрикнув на меня, она приказала мне не выходить из комнаты и ложиться спать, не смотря что время было еще мало, а затем сама вышла из комнаты прикрыв за собой дверь. Однако я только ухмыльнулся её приказу и последовал следом за ней, ориентируясь только по памяти, чтобы на что-то не споткнуться, прислушиваясь к её неровным шаркающим шагам впереди себя, но не видя её даже силуэта в полной темноте. Я специально демонстрировал свое не послушание, чтобы вызвать скандал, в ходе которого я бы опустил мать с тетей Ирой с небес на землю, погасил бы их разгоревшийся похотливый жар, только короткой фразой, «я все расскажу отцу», надеясь, что даже в таком состоянии они поняли бы, что их ожидает в ближайшем будущем.

Мать еще долго вымещала бы свое зло на мне, если бы на даче не погас свет, окутав все в не просветную тьму и только частые вспышки молнии озаряли на миг комнату. Грозно прикрикнув на меня, она приказала мне не выходить из комнаты и ложиться спать, не смотря что время было еще мало, а затем сама вышла из комнаты прикрыв за собой дверь. Однако я только ухмыльнулся её приказу и последовал следом за ней, ориентируясь только по памяти, чтобы на что-то не споткнуться, прислушиваясь к её неровным шаркающим шагам впереди себя, но не видя её даже силуэта в полной темноте. Я специально демонстрировал свое не послушание, чтобы вызвать скандал, в ходе которого я бы опустил мать с тетей Ирой с небес на землю, погасил бы их разгоревшийся похотливый жар, только короткой фразой, «я все расскажу отцу», надеясь, что даже в таком состоянии они поняли бы, что их ожидает в ближайшем будущем.

— Ну что вы приуныли? Мальчик спит, можем продолжать, я только пойду, посмотрю, где-то у нас были свечи. Так еще и романтичнее – не обращая внимание на сообщение подруги, заговорила громко мать и развернувшись в дверях, едва не столкнулась со мной, направилась по звукам её шагов на кухню.

— Ну что вы приуныли? Мальчик спит, можем продолжать, я только пойду, посмотрю, где-то у нас были свечи. Так еще и романтичнее – не обращая внимание на сообщение подруги, заговорила громко мать и развернувшись в дверях, едва не столкнулась со мной, направилась по звукам её шагов на кухню.

В отличие от матери я разобрал, что сообщила тетя Ира. По всей вероятности, она была еще более или менее трезвой, что во время нашего отсутствия выпроводила гостей еще до того как погас свет, и хорошо понимала, что их с матерью ожидают большие неприятности, возникшие с моим появлением на даче. Тетя Ира что-то еще бубнила, об этих неприятностях, относительно разговора со мной, думая, что мать прислушивается к ней в темноте, а мне позволило по её голосу присесть с ней рядом почувствовав, как она вздрогнула, когда я случайно коснулся её мягкой ляжки своей ногой.

В отличие от матери я разобрал, что сообщила тетя Ира. По всей вероятности, она была еще более или менее трезвой, что во время нашего отсутствия выпроводила гостей еще до того как погас свет, и хорошо понимала, что их с матерью ожидают большие неприятности, возникшие с моим появлением на даче. Тетя Ира что-то еще бубнила, об этих неприятностях, относительно разговора со мной, думая, что мать прислушивается к ней в темноте, а мне позволило по её голосу присесть с ней рядом почувствовав, как она вздрогнула, когда я случайно коснулся её мягкой ляжки своей ногой.

— Димка, это ты? – испуганным голосом произнесла тетя Ира, а из кухни послышался грохот выдвигаемых ящиков.

— Димка, это ты? – испуганным голосом произнесла тетя Ира, а из кухни послышался грохот выдвигаемых ящиков.

— Да я, вот не спится – хихикнув, проговорил я, на сообщения матери, что мальчик спит.

— Да я, вот не спится – хихикнув, проговорил я, на сообщения матери, что мальчик спит.

— Ты все расскажешь?

— Ты все расскажешь?

— Конечно – подтвердил её догадки я.

— Конечно – подтвердил её догадки я.

— Дим я умоляю тебя – произнесла тетя Ира, и желая положить свою теплую руку мне на ногу случайно угодила ей в темноте на мой член под шортами, сначала дернувшись желая убрать её, но затем оставив на месте, видимо почувствовав, как он слегка дернулся от приятного прикосновения.

— Дим я умоляю тебя – произнесла тетя Ира, и желая положить свою теплую руку мне на ногу случайно угодила ей в темноте на мой член под шортами, сначала дернувшись желая убрать её, но затем оставив на месте, видимо почувствовав, как он слегка дернулся от приятного прикосновения.

Тетя Ира, и прежде любила подшучивать над моим взрослением, не стесняясь в намеках, а однажды даже поймав мой взгляд на её красивых ляжках случайно обнажившихся под полами халата, подмигнула мне и слегка развела ноги, мелькнув своими белоснежными трусиками, после чего долго смеялась, как я засмущавшись покраснел, так и не объяснив присутствующим причину своего бурного смеха.

Тетя Ира, и прежде любила подшучивать над моим взрослением, не стесняясь в намеках, а однажды даже поймав мой взгляд на её красивых ляжках случайно обнажившихся под полами халата, подмигнула мне и слегка развела ноги, мелькнув своими белоснежными трусиками, после чего долго смеялась, как я засмущавшись покраснел, так и не объяснив присутствующим причину своего бурного смеха.

— Если это стимул, заставить меня замолчать, то об этом надо поговорить отдельно с глазу на глаз – весело и недвусмысленно отреагировал я, воспользовавшись прежними нашими доверительными отношениями

— Если это стимул, заставить меня замолчать, то об этом надо поговорить отдельно с глазу на глаз – весело и недвусмысленно отреагировал я, воспользовавшись прежними нашими доверительными отношениями

— Хорошо пойдем, поговорим – не заставила ждать с ответом тетя Ирина, в голосе которой появились игривые нотки, при этом уже откровенно начавшей поглаживать наливающийся мой член.

— Хорошо пойдем, поговорим – не заставила ждать с ответом тетя Ирина, в голосе которой появились игривые нотки, при этом уже откровенно начавшей поглаживать наливающийся мой член.

— Надо подождать пока мать, немного угомониться и сама заснет – предложил я, не представляя, что между мной и взрослой женщиной может произойти, кроме как самое большее потрогать друг друга за половые органы.

— Надо подождать пока мать, немного угомониться и сама заснет – предложил я, не представляя, что между мной и взрослой женщиной может произойти, кроме как самое большее потрогать друг друга за половые органы.

В прихожей послышались шаркающие неуверенные шаги матери, пробирающиеся в полной темноте из кухни в комнату, где она была уверена, все еще ждут её гости и подруга, о чем свидетельствовал её игривый голос, которым она заговорила с порога, а затем на ощупь присаживаясь на диван к столу, не различая по слившимся темным силуэтам, сколько сидит за столом человек.

В прихожей послышались шаркающие неуверенные шаги матери, пробирающиеся в полной темноте из кухни в комнату, где она была уверена, все еще ждут её гости и подруга, о чем свидетельствовал её игривый голос, которым она заговорила с порога, а затем на ощупь присаживаясь на диван к столу, не различая по слившимся темным силуэтам, сколько сидит за столом человек.

— Ни чего не нашла. Ну чего вы сидите, приуныли, наливайте. Не даром говорят темнота друг молодежи….

— Ни чего не нашла. Ну чего вы сидите, приуныли, наливайте. Не даром говорят темнота друг молодежи….

Ситуация была на самом деле смешной, поэтому и прозвучал громкий искрений смех тети Иры и даже я громче, чем хотелось бы мне хмыкнул, слившись в унисон со смехом тети Иры.

Ситуация была на самом деле смешной, поэтому и прозвучал громкий искрений смех тети Иры и даже я громче, чем хотелось бы мне хмыкнул, слившись в унисон со смехом тети Иры.

Я был вынужден, в отблеске слабой молнии, уже отошедшей далеко от дачного поселка, наполнить стакан содержимым бутылки по запаху коньяком подвернувшейся в темноте мне под руку, не заботясь, что пролью, и протянуть через стол темному силуэту матери на противоположной стороне, почти вложив его ей в руку.

Я был вынужден, в отблеске слабой молнии, уже отошедшей далеко от дачного поселка, наполнить стакан содержимым бутылки по запаху коньяком подвернувшейся в темноте мне под руку, не заботясь, что пролью, и протянуть через стол темному силуэту матери на противоположной стороне, почти вложив его ей в руку.

— Ну ладно тукаться не будем, а то ни чего не видно, пьем молча и до дна – весело проговорила она и послышалось как она стала вливать в себя коньяк глотая его крупными глотками.

— Ну ладно тукаться не будем, а то ни чего не видно, пьем молча и до дна – весело проговорила она и послышалось как она стала вливать в себя коньяк глотая его крупными глотками.

Минут через пятнадцать язык у матери стал заметно заплетаться, так как за столом разговаривала только она, а тетя Ира только ей поддакивала и смеялась иногда и я хмыкал над её шутками. Между тем член мой уже так напрягся от возбуждения под ласковыми движениями руки тети Иры, что стал крупно подергиваться, сигнализируя о приближающемся оргазме. Видимо это и побудило тетю Иру, желание приблизить наш разговор наедине.

Минут через пятнадцать язык у матери стал заметно заплетаться, так как за столом разговаривала только она, а тетя Ира только ей поддакивала и смеялась иногда и я хмыкал над её шутками. Между тем член мой уже так напрягся от возбуждения под ласковыми движениями руки тети Иры, что стал крупно подергиваться, сигнализируя о приближающемся оргазме. Видимо это и побудило тетю Иру, желание приблизить наш разговор наедине.

— Ладно пойду я спать — произнесла тетя Ира вставая из-за стола и шепнув мне в самое ухо – не задерживайся, а то я усну.

— Ладно пойду я спать — произнесла тетя Ира вставая из-за стола и шепнув мне в самое ухо – не задерживайся, а то я усну.

Мне пришлось тоже встать пропуская её и пересесть на диван к матери, при этом шепнуть ей на ухо – сейчас она уже скоро заснет.

Мне пришлось тоже встать пропуская её и пересесть на диван к матери, при этом шепнуть ей на ухо – сейчас она уже скоро заснет.

Мать притихла, прислушиваясь к шорохам, уверенная, что подруга ушла не одна, и естественно кто-то остался, сидящий рядом с ней.

Мать притихла, прислушиваясь к шорохам, уверенная, что подруга ушла не одна, и естественно кто-то остался, сидящий рядом с ней.

— Игорь, ну что ты сидишь как на поминках, обними меня поцелуй – тихо проговорила она, заставив меня даже вздрогнуть от неожиданности, пододвинувшись ко мне ближе.

— Игорь, ну что ты сидишь как на поминках, обними меня поцелуй – тихо проговорила она, заставив меня даже вздрогнуть от неожиданности, пододвинувшись ко мне ближе.

Кто такой Игорь я и понятия не имел, только мог догадываться, что это мог быть один из ушедших мужчин, а начатая забавная игра в темноте с совсем опьяневшей матерью, так веселившая нас с тетей Ириной до этого, теперь становилась еще забавнее.

Кто такой Игорь я и понятия не имел, только мог догадываться, что это мог быть один из ушедших мужчин, а начатая забавная игра в темноте с совсем опьяневшей матерью, так веселившая нас с тетей Ириной до этого, теперь становилась еще забавнее.

Я неуверенно обнял мать за плечи и поцеловал её в шею ближе к уху. Мать откинувшись на спинку дивана, расслабила свое тело и повернув голову впилась в мои губы проникая своим языком ко мне в рот. Меня спасло от разоблачения, что мать закрыла глаза во время страстного поцелуя. Её податливость расслабившегося тела спровоцировали меня, второй рукой прикоснуться к её мягкой сиське и начать её нежно массировать вызывая тихие стоны матери. Между тем поцелуи в засос и расслабленное тело матери, вызвали у меня неудержимое желание, обследовать тело взрослой податливой женщины. Я не стал останавливаться на достигнутом и забрался к матери под блузку уже массируя обнаженную её грудь чувствуя, как налился ей сосок превратившийся в твердый колышек. И все же остерегаясь быть разоблаченным, я приподнял блузку матери поверх её грудей и склонился к мягким сиськами головой, начиная их нежно целовать и играть с возбужденными сосками языком, от чего мать еще чаще стала тихо постанывать. Я заметил как ноги матери разошлись шире, а её дыхание стало прерывистым, свидетельствующее, что она возбуждена не меньше чем я. Пока не чувствуя опасности, я решил продолжить изучения тела матери её интимных мест на нем, следующим моим несмелым поступком было прикоснуться к её выпирающему подчеркивающему лосинами лобку.

Я неуверенно обнял мать за плечи и поцеловал её в шею ближе к уху. Мать откинувшись на спинку дивана, расслабила свое тело и повернув голову впилась в мои губы проникая своим языком ко мне в рот. Меня спасло от разоблачения, что мать закрыла глаза во время страстного поцелуя. Её податливость расслабившегося тела спровоцировали меня, второй рукой прикоснуться к её мягкой сиське и начать её нежно массировать вызывая тихие стоны матери. Между тем поцелуи в засос и расслабленное тело матери, вызвали у меня неудержимое желание, обследовать тело взрослой податливой женщины. Я не стал останавливаться на достигнутом и забрался к матери под блузку уже массируя обнаженную её грудь чувствуя, как налился ей сосок превратившийся в твердый колышек. И все же остерегаясь быть разоблаченным, я приподнял блузку матери поверх её грудей и склонился к мягким сиськами головой, начиная их нежно целовать и играть с возбужденными сосками языком, от чего мать еще чаще стала тихо постанывать. Я заметил как ноги матери разошлись шире, а её дыхание стало прерывистым, свидетельствующее, что она возбуждена не меньше чем я. Пока не чувствуя опасности, я решил продолжить изучения тела матери её интимных мест на нем, следующим моим несмелым поступком было прикоснуться к её выпирающему подчеркивающему лосинами лобку.

Едва моя рука притронулась к её мягкому покрытому волосиками лобку прощупывающимися даже через её нижнее белье, как мать еще сильнее раздвинула ноги и слегка подвинулась на диване к краю, предоставляя лучший доступ к её мокрой и горячей письке, что ощущалось даже через лосины. Её стоны стали немного громче, а моя рука уже путешествовала по всей её промежности, ощупывая её пухлые мягкие половые губки разделенные щелью в которые забрались узкие трусики.

Едва моя рука притронулась к её мягкому покрытому волосиками лобку прощупывающимися даже через её нижнее белье, как мать еще сильнее раздвинула ноги и слегка подвинулась на диване к краю, предоставляя лучший доступ к её мокрой и горячей письке, что ощущалось даже через лосины. Её стоны стали немного громче, а моя рука уже путешествовала по всей её промежности, ощупывая её пухлые мягкие половые губки разделенные щелью в которые забрались узкие трусики.

— Игоречек, я уже сильно хочу – тихим дрожащим голосом произнесла она, громко и прерывисто дыша, выдающих её сильную похоть, а я почувствовал, как она дотронулась до моего окаменевшего под шортами члену.

— Игоречек, я уже сильно хочу – тихим дрожащим голосом произнесла она, громко и прерывисто дыша, выдающих её сильную похоть, а я почувствовал, как она дотронулась до моего окаменевшего под шортами члену.

Я старался не отрывать своей головы от её сисек посасывая их соски, все еще смутно представляя, что может произойти дальше, когда мать уже завладела моим обнаженным членом начиная его массировать рукой.

Я старался не отрывать своей головы от её сисек посасывая их соски, все еще смутно представляя, что может произойти дальше, когда мать уже завладела моим обнаженным членом начиная его массировать рукой.

— Ну давай же, засади мне, я же обещала тебе незабываемую ночь – тихо шептала мать уже со стонами в дрожащем голосе, еще отрешенно откинувшись на диване, но уже начиная подмахивать моей руке, скользящей по её промежности.

— Ну давай же, засади мне, я же обещала тебе незабываемую ночь – тихо шептала мать уже со стонами в дрожащем голосе, еще отрешенно откинувшись на диване, но уже начиная подмахивать моей руке, скользящей по её промежности.

Моя не решительность заставила её зашевелиться, она привстав, вернее приподняв свою широкую и мягкую задницу на диване приспустила с себя лосины вместе с узкими трусиками, а затем уже освободила от них и свои ноги. Если бы я лег на мать как она собиралась отдаться Игорю на диване лежа на спине, то подмена была бы раскрыта сразу же, поэтому осознавая это, и не меньше желая секса, чем сильно возбужденная мать, я предпочел подобраться к матери сзади, проще говоря дал ей понять, чтобы она стала раком. Это был первый мой секс и хотя теоретических знаний у меня уже было достаточно, однако как это делается на самом деле с женщиной, я еще не знал, поэтому когда направил свой окаменевший и начинающий подергиваться член между ног матери, то уперся головкой члена в теплое отверстие анального прохода.

Моя не решительность заставила её зашевелиться, она привстав, вернее приподняв свою широкую и мягкую задницу на диване приспустила с себя лосины вместе с узкими трусиками, а затем уже освободила от них и свои ноги. Если бы я лег на мать как она собиралась отдаться Игорю на диване лежа на спине, то подмена была бы раскрыта сразу же, поэтому осознавая это, и не меньше желая секса, чем сильно возбужденная мать, я предпочел подобраться к матери сзади, проще говоря дал ей понять, чтобы она стала раком. Это был первый мой секс и хотя теоретических знаний у меня уже было достаточно, однако как это делается на самом деле с женщиной, я еще не знал, поэтому когда направил свой окаменевший и начинающий подергиваться член между ног матери, то уперся головкой члена в теплое отверстие анального прохода.

— Нет Игоречек, сначала в писю засади мне, я обещаю тебе, что ты и там сломаешь мне сегодня целку – тихо проговорила мать, и сама рукой поправила мой член в свое залитое и изнывающее от похоти влагалище насадившись на него по самые мои яички, пока головка члена не уперлась в дно её влагалища.

— Нет Игоречек, сначала в писю засади мне, я обещаю тебе, что ты и там сломаешь мне сегодня целку – тихо проговорила мать, и сама рукой поправила мой член в свое залитое и изнывающее от похоти влагалище насадившись на него по самые мои яички, пока головка члена не уперлась в дно её влагалища.

Мне было достаточно пару качков с её интенсивными помахиваниями в такт, чтобы из моего члена вырвались струю густой спермы обволакивающей дно её влагалища.

Мне было достаточно пару качков с её интенсивными помахиваниями в такт, чтобы из моего члена вырвались струю густой спермы обволакивающей дно её влагалища.

— Ну ты что, все уже? – тихо спросила мать, почувствовавшая, как я кончил в неё.

— Ну ты что, все уже? – тихо спросила мать, почувствовавшая, как я кончил в неё.

Однако голос её хотя и был недовольный однако, желание достичь блаженства было велико, она еще некоторое время пыталась интенсивно подмахивая мне приблизиться к этому блаженству, но поняв, что без моего активного участия у неё ни чего не получится, так как член мой уже был не таким упрямым, приостановила свою гонку за оргазмом.

Однако голос её хотя и был недовольный однако, желание достичь блаженства было велико, она еще некоторое время пыталась интенсивно подмахивая мне приблизиться к этому блаженству, но поняв, что без моего активного участия у неё ни чего не получится, так как член мой уже был не таким упрямым, приостановила свою гонку за оргазмом.

Какого же было мое удивление, когда мать повернувшись ко мне, откинувшегося с тяжелым дыханием на спинку дивана, вытащив из влагалища член, опустилась передо мной на колени, а вскоре я почувствовал как снова её рука завладела моим поникшим мокрым членом и начала его интенсивно массировать. Голова матери склонялась все ниже и ниже над моим пахом, пока я не почувствовал, как мой член проник между разошедшихся пухлых губ в горячий рот, словно она пыталась вдохнуть в него жизнь ртом.

Какого же было мое удивление, когда мать повернувшись ко мне, откинувшегося с тяжелым дыханием на спинку дивана, вытащив из влагалища член, опустилась передо мной на колени, а вскоре я почувствовал как снова её рука завладела моим поникшим мокрым членом и начала его интенсивно массировать. Голова матери склонялась все ниже и ниже над моим пахом, пока я не почувствовал, как мой член проник между разошедшихся пухлых губ в горячий рот, словно она пыталась вдохнуть в него жизнь ртом.

Почти половина моего поникшего члена скрывалось в её горячем рту, который она старательно вылизывала языком не оставляя в покои и мои яички. От покачиваний головы на члене, в плотно обжимающих его основание губ, он снова стал напрягаться и даже слегка подергиваться от приятной игры языка на его головке. Матери понадобилось не более пяти минут, чтобы мой член принял надлежащий вид окаменевшей плоти и даже стал все чаще и ритмичнее подергиваться у неё во рту предвещая бурный оргазм.

Почти половина моего поникшего члена скрывалось в её горячем рту, который она старательно вылизывала языком не оставляя в покои и мои яички. От покачиваний головы на члене, в плотно обжимающих его основание губ, он снова стал напрягаться и даже слегка подергиваться от приятной игры языка на его головке. Матери понадобилось не более пяти минут, чтобы мой член принял надлежащий вид окаменевшей плоти и даже стал все чаще и ритмичнее подергиваться у неё во рту предвещая бурный оргазм.

Вспышка яркого света ослепила меня, глаза привыкшие к полной темноте на некоторое время прикрылись веками. В комнате ярко загорелся свет, и заиграла музыка, видимо электрики починили электричество. Однако ни загоревшийся свет ни зазвучавшая музыка, ни на миг не прервали действий матери, которая продолжала сосать мой член и водить по его основанию рукой, хотя и она плотно закрыла глаза от яркого освещения. Я первым открыл глаза, и уже сверху наблюдал за матерью за её губами сжатыми плотно трубочкой по размеру моего члена, который уже только одной головкой уходил в её горячий рот. Вскоре задергались и веки матери, и хотя она открыла уже глаза, однако была так увлечена моим членом, что не сразу их подняла на мое лицо.

Вспышка яркого света ослепила меня, глаза привыкшие к полной темноте на некоторое время прикрылись веками. В комнате ярко загорелся свет, и заиграла музыка, видимо электрики починили электричество. Однако ни загоревшийся свет ни зазвучавшая музыка, ни на миг не прервали действий матери, которая продолжала сосать мой член и водить по его основанию рукой, хотя и она плотно закрыла глаза от яркого освещения. Я первым открыл глаза, и уже сверху наблюдал за матерью за её губами сжатыми плотно трубочкой по размеру моего члена, который уже только одной головкой уходил в её горячий рот. Вскоре задергались и веки матери, и хотя она открыла уже глаза, однако была так увлечена моим членом, что не сразу их подняла на мое лицо.

— Тебе так приятно – произнесла она, прежде чем посмотреть на меня, освободив свой рот от моего члена и довольно улыбнувшись

— Тебе так приятно – произнесла она, прежде чем посмотреть на меня, освободив свой рот от моего члена и довольно улыбнувшись

— Угу – промычал я

— Угу – промычал я

Мать снова насадила свою голову на мой член с оставшейся улыбкой …на губах и только потом подняла свои глаза на меня. Она еще успела сделать несколько качков головой, прежде чем до неё дошло у кого она сосет член, все еще думая что это ей мерещится, и даже когда она освободила свой рот от моего члена, она продолжала массировать его рукой глядя на меня с открытым ртом, меняясь в лице.

Мать снова насадила свою голову на мой член с оставшейся улыбкой …на губах и только потом подняла свои глаза на меня. Она еще успела сделать несколько качков головой, прежде чем до неё дошло у кого она сосет член, все еще думая что это ей мерещится, и даже когда она освободила свой рот от моего члена, она продолжала массировать его рукой глядя на меня с открытым ртом, меняясь в лице.

— А где Игорь? – почти беззвучно прошептала она, видимо ни чего умного от растерянности ей в голову не пришло

— А где Игорь? – почти беззвучно прошептала она, видимо ни чего умного от растерянности ей в голову не пришло

— Какой? – нагло улыбнувшись в свою очередь спросил я

— Какой? – нагло улыбнувшись в свою очередь спросил я

Теперь не только видя меня перед собой, но и слыша мой голос, мать немного быстрее стала приходить в себя, поэтому наконец выпустила мой член из своей руки.

Теперь не только видя меня перед собой, но и слыша мой голос, мать немного быстрее стала приходить в себя, поэтому наконец выпустила мой член из своей руки.

— А ты почему здесь? Как это так? – последовал её следующий вопрос, на который я ответил пожатием плеч.

— А ты почему здесь? Как это так? – последовал её следующий вопрос, на который я ответил пожатием плеч.

Наступила довольно продолжительная пауза, во время которой я водрузил свои трусы и шорты на место прикрыв стоячий член, хотя мать продолжала сидеть полуголая ниже пояса передо мной закрыв побагровевшее лицо руками.

Наступила довольно продолжительная пауза, во время которой я водрузил свои трусы и шорты на место прикрыв стоячий член, хотя мать продолжала сидеть полуголая ниже пояса передо мной закрыв побагровевшее лицо руками.

— Что ты наделал? Да как ты посмел? Бессовестный, я же твоя мать – тихо произнесла она неуверенным голосом, но начиная поправлять его, чтобы уже громче и увереннее обрушиться на меня.

— Что ты наделал? Да как ты посмел? Бессовестный, я же твоя мать – тихо произнесла она неуверенным голосом, но начиная поправлять его, чтобы уже громче и увереннее обрушиться на меня.

— Ты сильно не кричи, мы здесь не одни – успел предупредить я её спокойным и уверенным голосом, заставив оторвать руки от лица и посмотреть на меня своими виновато забегавшими глазками и увидеть на моем лице наглую улыбку, свидетельствующую, что я вовсе её не боюсь. Поэтому прежде, чем продолжить свой сбивчивый диалог, она решила показать свое превосходство поставить меня на место, попытавшись ударить меня пощечину, однако моя реакция оказалась проворнее, я не только отбил её удар, но и этой же рукой влепил ей звонкую пощечину

— Ты сильно не кричи, мы здесь не одни – успел предупредить я её спокойным и уверенным голосом, заставив оторвать руки от лица и посмотреть на меня своими виновато забегавшими глазками и увидеть на моем лице наглую улыбку, свидетельствующую, что я вовсе её не боюсь. Поэтому прежде, чем продолжить свой сбивчивый диалог, она решила показать свое превосходство поставить меня на место, попытавшись ударить меня пощечину, однако моя реакция оказалась проворнее, я не только отбил её удар, но и этой же рукой влепил ей звонкую пощечину

— Подонок. Ты кого ударил? – задыхаясь от злости перехватившего её дыхание, проговорила мать, упав на задницу передо мной и непроизвольно развела широко ноги, между которых я успел увидеть её лохматую взъерошенную промежность со слипшимися от влаги черными волнистыми волосками и с разошедшимися половыми губками, меж которых выглядывали сочные налившиеся розовые складки покрытые вытекающей из влагалища сгустками моей спермы. В гневе мать даже не обратила внимание, что я рассматриваю с интересом её промежность, внутри её все кипело от злости и бессилия, на взбунтовавшегося сына.

— Подонок. Ты кого ударил? – задыхаясь от злости перехватившего её дыхание, проговорила мать, упав на задницу передо мной и непроизвольно развела широко ноги, между которых я успел увидеть её лохматую взъерошенную промежность со слипшимися от влаги черными волнистыми волосками и с разошедшимися половыми губками, меж которых выглядывали сочные налившиеся розовые складки покрытые вытекающей из влагалища сгустками моей спермы. В гневе мать даже не обратила внимание, что я рассматриваю с интересом её промежность, внутри её все кипело от злости и бессилия, на взбунтовавшегося сына.

— Шлюху – проговорил я не теряя уверенности и спокойствия.

— Шлюху – проговорил я не теряя уверенности и спокойствия.

— Да я сейчас отцу позвоню, он убьет тебя за это – начиная раскачиваться из стороны в сторону, чтобы подняться, уже сведя ноги вместе, чуть ли не выкрикнула мать, бледнея на глазах.

— Да я сейчас отцу позвоню, он убьет тебя за это – начиная раскачиваться из стороны в сторону, чтобы подняться, уже сведя ноги вместе, чуть ли не выкрикнула мать, бледнея на глазах.

— Отцу я сам утром позвоню и все ему расскажу, как ты тут на даче трахалась с Игорем, сосала член у него и даже пообещала дать ему сломать целку в заднице — заговорил я спокойным и тихим голосом, что предавала ему уверенности и заставляла прислушиваться мать, которая встала на ноги отыскав на полу свои вещи стала натягивать их на себя не заботясь, что они были на изнанку, а я между тем продолжал рассматривать её

— Отцу я сам утром позвоню и все ему расскажу, как ты тут на даче трахалась с Игорем, сосала член у него и даже пообещала дать ему сломать целку в заднице — заговорил я спокойным и тихим голосом, что предавала ему уверенности и заставляла прислушиваться мать, которая встала на ноги отыскав на полу свои вещи стала натягивать их на себя не заботясь, что они были на изнанку, а я между тем продолжал рассматривать её

— С каким Игорем? это же ты меня трахнул извращенец – вставила мать,

— С каким Игорем? это же ты меня трахнул извращенец – вставила мать,

— Да я, но ты-то трахалась не со мной, а с Игорем и сосала у него член, пока не включили свет, и уверен, что и в зад бы он тебе успел засадить, если бы не включили свет. Ты же ему обещала незабываемую ночь.

— Да я, но ты-то трахалась не со мной, а с Игорем и сосала у него член, пока не включили свет, и уверен, что и в зад бы он тебе успел засадить, если бы не включили свет. Ты же ему обещала незабываемую ночь.

— Отец тебе не поверит. Это все не правда – попыталась защититься она, на что я просто ухмыльнулся давая ей понять, что она ошибается и это только её иллюзии.

— Отец тебе не поверит. Это все не правда – попыталась защититься она, на что я просто ухмыльнулся давая ей понять, что она ошибается и это только её иллюзии.

Наступила довольно продолжительная пауза, во время которой мать села на противоположную сторону стола и глубоко ушла в себя обдумывая, что-то в своей голове, а по выражению её лица при этом не трудно было догадаться, что все варианты, которые она прокручивала в своей голове постепенно отпадали. Я её не торопил понимая, что она уже не отвертится, загнанная в угол и теперь её ожидает жизнь бомжа, так как своего у неё ни чего не было, ни квартиры, ни работы, на которой она работала в компании отца, ни даже этой дачи, которая принадлежала мне подарок бабушки. Даже её родной брат отвернется от неё, когда узнает, что она привлекала к своим гульбищам и его жену.

Наступила довольно продолжительная пауза, во время которой мать села на противоположную сторону стола и глубоко ушла в себя обдумывая, что-то в своей голове, а по выражению её лица при этом не трудно было догадаться, что все варианты, которые она прокручивала в своей голове постепенно отпадали. Я её не торопил понимая, что она уже не отвертится, загнанная в угол и теперь её ожидает жизнь бомжа, так как своего у неё ни чего не было, ни квартиры, ни работы, на которой она работала в компании отца, ни даже этой дачи, которая принадлежала мне подарок бабушки. Даже её родной брат отвернется от неё, когда узнает, что она привлекала к своим гульбищам и его жену.

Наконец на её лице отразился ужас, свидетельствующий, что она подобралась в своей голове к истинному положению, которое её ожидает в будущем, которое непременно последует в наказание.

Наконец на её лице отразился ужас, свидетельствующий, что она подобралась в своей голове к истинному положению, которое её ожидает в будущем, которое непременно последует в наказание.

— Я умоляю, прости меня, не будь таким жестоким, ведь я же твоя мать – только через час произнесла мать посиневшими губами и с полными слез глазами, готовая разрыдаться.

— Я умоляю, прости меня, не будь таким жестоким, ведь я же твоя мать – только через час произнесла мать посиневшими губами и с полными слез глазами, готовая разрыдаться.

— Кто бы говорил о жестокости. У меня есть с кого брать пример, ведь еще пару часов назад, именно мать меня выгоняла с собственной дачи в бурю, заставляя идти пешком до города под проливным дождем в кромешной темноте, чтобы в угоду себе заняться здесь похотливыми своими желаниями – ухмыльнулся я давая понять, что на уступки я не пойду.

— Кто бы говорил о жестокости. У меня есть с кого брать пример, ведь еще пару часов назад, именно мать меня выгоняла с собственной дачи в бурю, заставляя идти пешком до города под проливным дождем в кромешной темноте, чтобы в угоду себе заняться здесь похотливыми своими желаниями – ухмыльнулся я давая понять, что на уступки я не пойду.

— Я клянусь, что такого больше ни когда не повторится. Прости, я была пьяной и не понимала, что творю – уже всхлипывая заговорила мать, стараясь разжалобить меня и оправдаться.

— Я клянусь, что такого больше ни когда не повторится. Прости, я была пьяной и не понимала, что творю – уже всхлипывая заговорила мать, стараясь разжалобить меня и оправдаться.

— К твоему сожалению, я в курсе всех развивающихся событий предшествующих этому дню, так что на пьяное состояние ссылаться не надо, если ты конечно не была пьяной всю неделю. Я даже предвижу твое будущее с бомжами в подвалах, где тебя будут трахать за флакон одеколона, те же вонючие бомжи, хотя ты это дело любишь – проговорил я и стал подыматься со своего места, чтобы уже идти спать,

— К твоему сожалению, я в курсе всех развивающихся событий предшествующих этому дню, так что на пьяное состояние ссылаться не надо, если ты конечно не была пьяной всю неделю. Я даже предвижу твое будущее с бомжами в подвалах, где тебя будут трахать за флакон одеколона, те же вонючие бомжи, хотя ты это дело любишь – проговорил я и стал подыматься со своего места, чтобы уже идти спать,

— Подожди не уходи, скажи что мне делать, как мне быть, чтобы вымолить у тебя прощения, что мне надо сделать для тебя, чтобы вымолить у тебя прощения – проговорила она, поникшим голосом.

— Подожди не уходи, скажи что мне делать, как мне быть, чтобы вымолить у тебя прощения, что мне надо сделать для тебя, чтобы вымолить у тебя прощения – проговорила она, поникшим голосом.

— Стать моей шлюхой – произнес я, немного растерявшись от смелого предложения, поэтому отвел глаза в сторону, когда она взглянула на меня испепеляющим взглядом.

— Стать моей шлюхой – произнес я, немного растерявшись от смелого предложения, поэтому отвел глаза в сторону, когда она взглянула на меня испепеляющим взглядом.

— Этому не бывать ни когда – резко проговорила она.

— Этому не бывать ни когда – резко проговорила она.

Я не стал отвечать на её выпад, а молча двинулся к двери. Лежа в своей кровати, я ждал когда погаснет свет в комнате, просачивающийся под дверью моей комнаты, подсказывающий о том что мать легла спать и я могу наконец поговорить с тетей Ириной, которая уж точно согласилась быть моей шлюхой. Свет погас только через час, когда у меня уже стали слипаться веки не смотря на мое возбужденное состояние от прошедшего дня. Однако прислушиваясь к шагам матери, предугадывая по звукам в какую сторону она пойдет, мне пришлось притвориться спящим, потому как она шла в сторону моей комнаты.

Я не стал отвечать на её выпад, а молча двинулся к двери. Лежа в своей кровати, я ждал когда погаснет свет в комнате, просачивающийся под дверью моей комнаты, подсказывающий о том что мать легла спать и я могу наконец поговорить с тетей Ириной, которая уж точно согласилась быть моей шлюхой. Свет погас только через час, когда у меня уже стали слипаться веки не смотря на мое возбужденное состояние от прошедшего дня. Однако прислушиваясь к шагам матери, предугадывая по звукам в какую сторону она пойдет, мне пришлось притвориться спящим, потому как она шла в сторону моей комнаты.

— Я согласна, ты не оставил мне выбора – заговорила как бы размышляя сама с собой, присаживаясь ко мне на кровать с краю, когда вошла в мою комнату проследовав к кровати и даже не заботясь услышу я её слова или нет – конечно я в ужасе, от того, что ты предложил такое своей матери. Сама виновата, сама спровоцировала тебя на это.

— Я согласна, ты не оставил мне выбора – заговорила как бы размышляя сама с собой, присаживаясь ко мне на кровать с краю, когда вошла в мою комнату проследовав к кровати и даже не заботясь услышу я её слова или нет – конечно я в ужасе, от того, что ты предложил такое своей матери. Сама виновата, сама спровоцировала тебя на это.

Затем мать в подтверждении своего согласия сняла с себя всю одежду и уже забралась ко мне под одеяло совсем голой соприкоснувшись со мной своим мягким немного прохладным телом. Наши прелюдии начались с крепких засосов в губы, нежных прикосновений рук к обнаженным телам, во время которых мать дрожащим голосом от возбуждения наставляла меня, как надо ублажать женщину в постели прежде, чем засадить ей. Наконец она потянула меня на себя между своих широко разведенных ног в стороны, которые потом еще и согнула в коленях. Свои наставления она не прекращала, когда уже мой член плавно в такт её подмахиванием скользил в её влагалище. Когда же тело матери сильно напряглось подо мной и изогнулось, чтобы мой извергающий сперму член вошел в неё как можно глубже, она громко сладострастно застонала. Одновременный, мощный оргазм накрыл нас с головой на продолжительное время, и даже когда уже мы обессиленные лежали без движения только ощущая, как приятно сокращаясь подергиваются наши органы, мать слабым дрожащим голосом от прерывистого тяжелого дыхания продолжала поучать меня.

Затем мать в подтверждении своего согласия сняла с себя всю одежду и уже забралась ко мне под одеяло совсем голой соприкоснувшись со мной своим мягким немного прохладным телом. Наши прелюдии начались с крепких засосов в губы, нежных прикосновений рук к обнаженным телам, во время которых мать дрожащим голосом от возбуждения наставляла меня, как надо ублажать женщину в постели прежде, чем засадить ей. Наконец она потянула меня на себя между своих широко разведенных ног в стороны, которые потом еще и согнула в коленях. Свои наставления она не прекращала, когда уже мой член плавно в такт её подмахиванием скользил в её влагалище. Когда же тело матери сильно напряглось подо мной и изогнулось, чтобы мой извергающий сперму член вошел в неё как можно глубже, она громко сладострастно застонала. Одновременный, мощный оргазм накрыл нас с головой на продолжительное время, и даже когда уже мы обессиленные лежали без движения только ощущая, как приятно сокращаясь подергиваются наши органы, мать слабым дрожащим голосом от прерывистого тяжелого дыхания продолжала поучать меня.

У меня сложилось такое впечатление, что она специально учит меня, как трахать именно её, чтобы доставлять и ей удовольствие, моей шлюхой…. Мать еще успела меня крепко поцеловать и поблагодарить, за секс, яко бы действительно стоящий того, что она преступила все черты морали.

У меня сложилось такое впечатление, что она специально учит меня, как трахать именно её, чтобы доставлять и ей удовольствие, моей шлюхой…. Мать еще успела меня крепко поцеловать и поблагодарить, за секс, яко бы действительно стоящий того, что она преступила все черты морали.

— Я впервые так сильно и обильно кончила – проговорила она прежде, чем мерно засопеть, заснув на моей кровати, когда я вытащил из неё свой член перевалившись с неё на бок, а она даже не свела ноги разбросанные широко в стороны.

— Я впервые так сильно и обильно кончила – проговорила она прежде, чем мерно засопеть, заснув на моей кровати, когда я вытащил из неё свой член перевалившись с неё на бок, а она даже не свела ноги разбросанные широко в стороны.

Хотя мать стала моей шлюхой, и уже подтвердила свое согласие, однако настроенный сделать и тетю Иру своей шлюхой, я не отказался от своего намерения. Выждав с полчаса времени, я встал с кровати прислушиваясь к размерному дыханию матери, которая продолжала крепко спать.

Хотя мать стала моей шлюхой, и уже подтвердила свое согласие, однако настроенный сделать и тетю Иру своей шлюхой, я не отказался от своего намерения. Выждав с полчаса времени, я встал с кровати прислушиваясь к размерному дыханию матери, которая продолжала крепко спать.

Я не сразу направился в комнату к тете Ире, а еще заглянул на кухню, немного утолил свой разыгравшийся аппетит, употребив немного коньяка, для смелости, прекрасно понимая, что его уже ни кто не учувствует. Затем осмыслив что мне говорить тете Ире, если она заартачиться, я уже двинулся уверенной походкой в её комнату. Выглянувшая луна на звездном небе, после бури, заглядывающая в окно освещала комнату, тетя Ира спала разметавшись по всей кровати в коротком халатике, полы которого разошлись обнажая её белые стройные немного утолщенные ноги до самого основания, где контрастно выделялся её черный треугольник покрывавших её лобок волнистых волосиков. Я лег рядом, а затем резко навалился на неё, сунув ей руку между ног почувствовав её пухлые половые губки, между которых сразу же запустил палец стараясь прижать её клитор, как учила меня мать, при этом прикоснувшись к её пухлым губам своими губами. Тетя Ира еще во сне тихо простонала от приятного проникновения в её щель моего пальца и даже немного приподняла навстречу ему свою широкую попку, как бы стараясь сильнее прижаться к нему узелком её нерв, доставляющих блаженное состояние. Прежде чем она открыла глаза я почувствовал, как она стала отвечать на мои поцелуи, играя с моим языком у неё во рту а её руки вместо того чтобы отталкивать меня, крепко обняли мой голый торс.

Я не сразу направился в комнату к тете Ире, а еще заглянул на кухню, немного утолил свой разыгравшийся аппетит, употребив немного коньяка, для смелости, прекрасно понимая, что его уже ни кто не учувствует. Затем осмыслив что мне говорить тете Ире, если она заартачиться, я уже двинулся уверенной походкой в её комнату. Выглянувшая луна на звездном небе, после бури, заглядывающая в окно освещала комнату, тетя Ира спала разметавшись по всей кровати в коротком халатике, полы которого разошлись обнажая её белые стройные немного утолщенные ноги до самого основания, где контрастно выделялся её черный треугольник покрывавших её лобок волнистых волосиков. Я лег рядом, а затем резко навалился на неё, сунув ей руку между ног почувствовав её пухлые половые губки, между которых сразу же запустил палец стараясь прижать её клитор, как учила меня мать, при этом прикоснувшись к её пухлым губам своими губами. Тетя Ира еще во сне тихо простонала от приятного проникновения в её щель моего пальца и даже немного приподняла навстречу ему свою широкую попку, как бы стараясь сильнее прижаться к нему узелком её нерв, доставляющих блаженное состояние. Прежде чем она открыла глаза я почувствовал, как она стала отвечать на мои поцелуи, играя с моим языком у неё во рту а её руки вместо того чтобы отталкивать меня, крепко обняли мой голый торс.

— А где мать? – тихо прошептала она сонным голосом, раздвигая еще шире ноги, позволяя мне уже свободно скользить по всей её глубокой горячей щели, в которую стала поступать обильная смазка

— А где мать? – тихо прошептала она сонным голосом, раздвигая еще шире ноги, позволяя мне уже свободно скользить по всей её глубокой горячей щели, в которую стала поступать обильная смазка

— Спит уже давно, крепко – ответил я снова припадая к её губам.

— Спит уже давно, крепко – ответил я снова припадая к её губам.

Вопреки моим ожиданиям, сопротивлений и разговоров что это не хорошо со стороны тети Иры не прозвучало, поэтому вскоре мы уже сильно возбужденные слились воедино со вставленным членом в изнывающее от похоти влагалище. И хотя мой оргазм не был таким продолжительным и бурным как у тети Иры, однако я довел её до изнеможения, продолжая долбить в её сковавшее приятными истомами тело, насаживая её на свой член узкое влагалище до самого его дна, заставляя вскрикивать её от блаженства.

Вопреки моим ожиданиям, сопротивлений и разговоров что это не хорошо со стороны тети Иры не прозвучало, поэтому вскоре мы уже сильно возбужденные слились воедино со вставленным членом в изнывающее от похоти влагалище. И хотя мой оргазм не был таким продолжительным и бурным как у тети Иры, однако я довел её до изнеможения, продолжая долбить в её сковавшее приятными истомами тело, насаживая её на свой член узкое влагалище до самого его дна, заставляя вскрикивать её от блаженства.

— Разве можно так сильно и умопомрачительно трать старых теток — проговорила тетя Ира с улыбкой лаская мое тело рукой, когда мы уже лежали рядом стараясь отдышаться – я же так от такого оргазма помереть могу. Теперь мой мальчик я от тебя не отстану, быть тебе моим официальным любовником.

— Разве можно так сильно и умопомрачительно трать старых теток — проговорила тетя Ира с улыбкой лаская мое тело рукой, когда мы уже лежали рядом стараясь отдышаться – я же так от такого оргазма помереть могу. Теперь мой мальчик я от тебя не отстану, быть тебе моим официальным любовником.

Все что мне было нужно тетя Ира произнесла сама, даже без моих намеков. Я ушел от неё когда она снова заснула. Заглянув в свою комнату проверив как там мать и убедившись, что она спит все в том же положении с широко разведенными ногами, я укрыл её одеялом и ушел спать в другую комнату не желая компрометировать ни кого из подруг.

Все что мне было нужно тетя Ира произнесла сама, даже без моих намеков. Я ушел от неё когда она снова заснула. Заглянув в свою комнату проверив как там мать и убедившись, что она спит все в том же положении с широко разведенными ногами, я укрыл её одеялом и ушел спать в другую комнату не желая компрометировать ни кого из подруг.

Правда утром мне пришлось первому заскочить в комнату к матери и предупредить её о наших отношениях матери и сына в присутствии посторонних.

Правда утром мне пришлось первому заскочить в комнату к матери и предупредить её о наших отношениях матери и сына в присутствии посторонних.

Утром мы разъехались по домам, где уже у нас с матерью наедине началась новая жизнь. Первое время мать все еще была не уверенной, поэтому мне приходилось самому быть инициатором наших необычных отношений, заставляя мать ложиться под себя с широко разведенными ногами. С приездом отца, я почувствовал, что мать стала больше проявлять интереса к нашим тайным играм, и уже иногда сама увлекала меня на себя, а через месяц, уже наш с ней секс стал как в порядке вещей, который превратился уже в потребность матери. Целка на её попке не осталась без моего внимания, хотя мне пришлось и немного поуговаривать мать, ломающуюся как девочку. В критические дни, мать с удовольствием отсасывала мою сперму сглатывая её. Два раза в неделю, иногда и три я навещал её подругу, или же она выбрав момент наведывалась сама, чтобы потрахаться со мной. Целка на её попке тоже не долго задержалась, буквально на третий день, после того как я засадил своей матери в зад.

Утром мы разъехались по домам, где уже у нас с матерью наедине началась новая жизнь. Первое время мать все еще была не уверенной, поэтому мне приходилось самому быть инициатором наших необычных отношений, заставляя мать ложиться под себя с широко разведенными ногами. С приездом отца, я почувствовал, что мать стала больше проявлять интереса к нашим тайным играм, и уже иногда сама увлекала меня на себя, а через месяц, уже наш с ней секс стал как в порядке вещей, который превратился уже в потребность матери. Целка на её попке не осталась без моего внимания, хотя мне пришлось и немного поуговаривать мать, ломающуюся как девочку. В критические дни, мать с удовольствием отсасывала мою сперму сглатывая её. Два раза в неделю, иногда и три я навещал её подругу, или же она выбрав момент наведывалась сама, чтобы потрахаться со мной. Целка на её попке тоже не долго задержалась, буквально на третий день, после того как я засадил своей матери в зад.

Ротик тети Иры не остался без внимания, правда по сравнению с матерью она сосала не очень, пытаясь как можно глубже заглатывать мой член, но при этом все время давилась, а когда я ей кончал в рот то она сплевывала мою сперму собирая её за щекой.

Ротик тети Иры не остался без внимания, правда по сравнению с матерью она сосала не очень, пытаясь как можно глубже заглатывать мой член, но при этом все время давилась, а когда я ей кончал в рот то она сплевывала мою сперму собирая её за щекой.

180

180