Белая миссис

Белая миссис

Эта история произошла в Северной Америке во время гражданской войны между северными и южными штатами. В городе Новый Орлеан в большом доме жила семья Гримстон. Мистер и миссис Гримстон были потомственными плантаторами. У них было двое взрослых сыновей и дочь, которая к тому времени вышла замуж за одного плантатора из Алабамы и жила в доме мужа с двумя маленькими детьми. Хлопковая плантация мистера Гримстона была довольно обширной, около 120 акров бурой глинистой земли, которая, тем не менее, приносила стабильный ежегодный доход в несколько десятков тысяч долларов. Хозяин дома мистер Алан Гримстон был шестидесятилетним пожилым мужчиной, довольно крепким и мускулистым для его лет. Миссис Гримстон, несмотря на свои пятьдесят лет была предметом тайных вожделений друзей своего мужа. Высокая стройная шатенка, с обворожительными формами, она, несмотря на возраст, по-прежнему носила платья с глубоким декольте и не раз замечала жадные взгляды мужчин на своей стройной дородной фигуре.

Эта история произошла в Северной Америке во время гражданской войны между северными и южными штатами. В городе Новый Орлеан в большом доме жила семья Гримстон. Мистер и миссис Гримстон были потомственными плантаторами. У них было двое взрослых сыновей и дочь, которая к тому времени вышла замуж за одного плантатора из Алабамы и жила в доме мужа с двумя маленькими детьми. Хлопковая плантация мистера Гримстона была довольно обширной, около 120 акров бурой глинистой земли, которая, тем не менее, приносила стабильный ежегодный доход в несколько десятков тысяч долларов. Хозяин дома мистер Алан Гримстон был шестидесятилетним пожилым мужчиной, довольно крепким и мускулистым для его лет. Миссис Гримстон, несмотря на свои пятьдесят лет была предметом тайных вожделений друзей своего мужа. Высокая стройная шатенка, с обворожительными формами, она, несмотря на возраст, по-прежнему носила платья с глубоким декольте и не раз замечала жадные взгляды мужчин на своей стройной дородной фигуре.

К своему стыду, она чувствовала, что это внимание не претит ей, а наоборот вызывает у нее какое-то запретное волнующее чувство. Здесь нужно отметить, что она за всю жизнь ни разу не изменила мужу, потому что любила его и дорожила своей репутацией. Надо сказать, что у миссис Гримстон была одна тайная страсть. Она любила красивое нижнее женское белье. Весь свой гардероб она заказывала в Париже. Лет десять назад, когда они с мужем путешествовали по Европе, она зашла в магазин женского белья в Париже и была удивлена тем, что и не подозревала о существовании таких вещей как кружевные полупрозрачные лифы и панталоны, шелковые чулки, пояса с подвязками, соблазнительные ночные рубашки. Услужливые продавщицы помогали примерять все это великолепие и громко восхищались ее мягкой белой кожей и зрелой красотой ее тела. Глядя на себя в зеркало примерочной, она с удовольствием разглядывала свою грудь в белом кружевном лифе, который только усиливал ощущение идеальности ее формы. А гордиться было чем, ее тяжелая грудь примерно 5 размера по современным меркам, немного обвисла после рождения и кормления детей, но была по-прежнему привлекательна.

К своему стыду, она чувствовала, что это внимание не претит ей, а наоборот вызывает у нее какое-то запретное волнующее чувство. Здесь нужно отметить, что она за всю жизнь ни разу не изменила мужу, потому что любила его и дорожила своей репутацией. Надо сказать, что у миссис Гримстон была одна тайная страсть. Она любила красивое нижнее женское белье. Весь свой гардероб она заказывала в Париже. Лет десять назад, когда они с мужем путешествовали по Европе, она зашла в магазин женского белья в Париже и была удивлена тем, что и не подозревала о существовании таких вещей как кружевные полупрозрачные лифы и панталоны, шелковые чулки, пояса с подвязками, соблазнительные ночные рубашки. Услужливые продавщицы помогали примерять все это великолепие и громко восхищались ее мягкой белой кожей и зрелой красотой ее тела. Глядя на себя в зеркало примерочной, она с удовольствием разглядывала свою грудь в белом кружевном лифе, который только усиливал ощущение идеальности ее формы. А гордиться было чем, ее тяжелая грудь примерно 5 размера по современным меркам, немного обвисла после рождения и кормления детей, но была по-прежнему привлекательна.

Ноги с крутыми бедрами и массивной упругой попой были способны свести с ума любого ловеласа, несмотря на первые появившиеся признаки целлюлита. Под лифом угадывались очертания ореолов и холмиков сосков. Вся эта одежда казалась ей до крайности неприличной, но ей очень хотелось иметь такую. Она накупила несколько коробок и отправила домой в Новый Орлеан. Муж отнесся к ее идее весьма спокойно. Они с мужем до сих пор страстно любили друг друга в постели, хотя уже конечно не всю ночь напролет и не каждую ночь. Ее муж был не пуританского воспитания, и она прекрасно знала, что он часто проводит время в борделях Нового Орлеана, но относилась к этому весьма спокойно, как и все ее подруги, мужья которых развлекались подобным образом. Во время женских посиделок, которые она устраивала по-соседски, они иногда обсуждали подобные темы. Одна из ее соседок, миссис Форестер, рассказала им по секрету, что после одного из своих похождений, ее муж, будучи пьяным в стельку, заставил миссис Форестер засунуть в рот и сосать его половой орган. Все присутствующие женщины покраснели и заохали, как он так мог.

Ноги с крутыми бедрами и массивной упругой попой были способны свести с ума любого ловеласа, несмотря на первые появившиеся признаки целлюлита. Под лифом угадывались очертания ореолов и холмиков сосков. Вся эта одежда казалась ей до крайности неприличной, но ей очень хотелось иметь такую. Она накупила несколько коробок и отправила домой в Новый Орлеан. Муж отнесся к ее идее весьма спокойно. Они с мужем до сих пор страстно любили друг друга в постели, хотя уже конечно не всю ночь напролет и не каждую ночь. Ее муж был не пуританского воспитания, и она прекрасно знала, что он часто проводит время в борделях Нового Орлеана, но относилась к этому весьма спокойно, как и все ее подруги, мужья которых развлекались подобным образом. Во время женских посиделок, которые она устраивала по-соседски, они иногда обсуждали подобные темы. Одна из ее соседок, миссис Форестер, рассказала им по секрету, что после одного из своих похождений, ее муж, будучи пьяным в стельку, заставил миссис Форестер засунуть в рот и сосать его половой орган. Все присутствующие женщины покраснели и заохали, как он так мог.

Другая соседка, миссис Джонс, сказала, что так их ласкают блудницы в борделях и что она будто слышала от кого-то, что одна блудница из борделя может за один раз доставить удовольствие одновременно пятерым мужчинам и рассказала, как это происходит. От таких непристойностей миссис Гримстон почувствовала себя не в своей тарелке и что самое ужасное, почувствовала сильное возбуждение. Прервав под каким-то надуманным предлогом эту беседу, она поднялась к себе в комнату и посмотрела на себя в зеркало. Ее щеки горели румянцем, грудь вздымалась. Она позвала свою служанку негритянку Сару и сказала, чтобы она подготовила ей ванную. Когда ванная была готова, она разделась и с наслаждением погрузилась в теплую ароматизированную воду. Когда Сара намыливала ее тело, она неожиданно сказала: «Моей миссис нужен мужчина». Миссис Гримстон спросила ее, почему она так решила.

Другая соседка, миссис Джонс, сказала, что так их ласкают блудницы в борделях и что она будто слышала от кого-то, что одна блудница из борделя может за один раз доставить удовольствие одновременно пятерым мужчинам и рассказала, как это происходит. От таких непристойностей миссис Гримстон почувствовала себя не в своей тарелке и что самое ужасное, почувствовала сильное возбуждение. Прервав под каким-то надуманным предлогом эту беседу, она поднялась к себе в комнату и посмотрела на себя в зеркало. Ее щеки горели румянцем, грудь вздымалась. Она позвала свою служанку негритянку Сару и сказала, чтобы она подготовила ей ванную. Когда ванная была готова, она разделась и с наслаждением погрузилась в теплую ароматизированную воду. Когда Сара намыливала ее тело, она неожиданно сказала: «Моей миссис нужен мужчина». Миссис Гримстон спросила ее, почему она так решила.

– Я вижу набухшие соски ваших грудей, вижу блеск в глазах, слышу как вы начинаете дышать, когда я трогаю вашу грудь. Миссис Гримстон ответила: «Мне не нужны никакие мужчины, кроме моего мужа и я запрещаю тебе продолжать разговор на эту тему». Вечером того же дня она открыла свой французский гардероб, как она его называла и начала примеривать на себя. После примерки она одела белый полупрозрачный лиф, который больше чем наполовину открывал ее грудь, панталоны, у которых на интимном месте была прозрачная ткань и перламутровые пуговки, которые она сама боялась расстегнуть. Накинув на себя китайский шелковый халат, она отправилась в спальню к мужу.

– Я вижу набухшие соски ваших грудей, вижу блеск в глазах, слышу как вы начинаете дышать, когда я трогаю вашу грудь. Миссис Гримстон ответила: «Мне не нужны никакие мужчины, кроме моего мужа и я запрещаю тебе продолжать разговор на эту тему». Вечером того же дня она открыла свой французский гардероб, как она его называла и начала примеривать на себя. После примерки она одела белый полупрозрачный лиф, который больше чем наполовину открывал ее грудь, панталоны, у которых на интимном месте была прозрачная ткань и перламутровые пуговки, которые она сама боялась расстегнуть. Накинув на себя китайский шелковый халат, она отправилась в спальню к мужу.

В эту ночь она занималась с ним любовью с такой страстью, какой он не видел от нее даже в молодые годы. Мистер Гримстон раз за разом удивленно наблюдал, как его уже немолодое увядшее достоинство благодаря неутомимым стараниям жены поднимается вновь и вновь. Лишь под самое утро, спустив в жену последние капли спермы, он уснул крепким сном.

В эту ночь она занималась с ним любовью с такой страстью, какой он не видел от нее даже в молодые годы. Мистер Гримстон раз за разом удивленно наблюдал, как его уже немолодое увядшее достоинство благодаря неутомимым стараниям жены поднимается вновь и вновь. Лишь под самое утро, спустив в жену последние капли спермы, он уснул крепким сном.

Так они и жили бы, тихо и мирно, если бы не началась гражданская война между севером и югом. Муж и сыновья вступили в южную армию под командованием генерала Ли. Миссис Гримстон со своими подругами вела благотворительную деятельность в пользу армии южан, собирая продовольствие, медикаменты и деньги. Она дежурила в госпитале, ухаживая за солдатами армии юга, и молила бога, чтобы кто-нибудь также ухаживал бы за ее сыновьями и мужем, если с ними бы что-то случилось. Все домашнее хозяйство держалось теперь на ее женских плечах. Она сама управляла домом, рабами и торговала хлопком. Несмотря на нехватку мужской ласки и некоторые весьма недвузначные намеки от различных поклонников, она отвергала саму мысль о сексе с другими мужчинами, чего нельзя было сказать об ее давнишних подругах, которые беззастенчиво пользовались любой возможностью наставить рога своим мужьям. Сильно тоскуя по сыновьям и мужу, она с нетерпением ждала каждой весточки от них.

Так они и жили бы, тихо и мирно, если бы не началась гражданская война между севером и югом. Муж и сыновья вступили в южную армию под командованием генерала Ли. Миссис Гримстон со своими подругами вела благотворительную деятельность в пользу армии южан, собирая продовольствие, медикаменты и деньги. Она дежурила в госпитале, ухаживая за солдатами армии юга, и молила бога, чтобы кто-нибудь также ухаживал бы за ее сыновьями и мужем, если с ними бы что-то случилось. Все домашнее хозяйство держалось теперь на ее женских плечах. Она сама управляла домом, рабами и торговала хлопком. Несмотря на нехватку мужской ласки и некоторые весьма недвузначные намеки от различных поклонников, она отвергала саму мысль о сексе с другими мужчинами, чего нельзя было сказать об ее давнишних подругах, которые беззастенчиво пользовались любой возможностью наставить рога своим мужьям. Сильно тоскуя по сыновьям и мужу, она с нетерпением ждала каждой весточки от них.

Ну, а вести с фронта с каждым днем приходили все тревожней и тревожней. Армия юга, проигрывая все важные сражения, отступала все южнее и вскоре оказалась недалеко от Атланты. В Новом Орлеане появилось большое число раненных с мест последних боев и становилось очевидным, что южане на пороге полнейшего разгрома.

Ну, а вести с фронта с каждым днем приходили все тревожней и тревожней. Армия юга, проигрывая все важные сражения, отступала все южнее и вскоре оказалась недалеко от Атланты. В Новом Орлеане появилось большое число раненных с мест последних боев и становилось очевидным, что южане на пороге полнейшего разгрома.

Как-то раз, придя в госпиталь, она встретила давнего приятеля своего старшего сына, который был ранен в руку где-то под Джорджтауном. Он рассказал, что ее старший сын Джон находится сейчас всего в 120 милях отсюда. Тоска по сыновьям занимала все ее свободное время и поэтому она, не колеблясь, решила ехать к сыну. Сборы были недолгие и уже через час, взяв с собой служанку Сару и двух слуг, она выехала в Алабаму.

Как-то раз, придя в госпиталь, она встретила давнего приятеля своего старшего сына, который был ранен в руку где-то под Джорджтауном. Он рассказал, что ее старший сын Джон находится сейчас всего в 120 милях отсюда. Тоска по сыновьям занимала все ее свободное время и поэтому она, не колеблясь, решила ехать к сыну. Сборы были недолгие и уже через час, взяв с собой служанку Сару и двух слуг, она выехала в Алабаму.

Проведя в дороге целый день, к вечеру она подъехала к городку, в котором находился полк ее старшего сына. Штабные офицеры, которые с начала войны редко видели настоящих леди, при виде ее удивленно рассматривали эту красивую благородную женщину в шляпке с черной вуалью, которая непонятно по каким причинам оказалась в самом эпицентре боевых действий. Узнав, что она мать офицера Джона Гримстона, ее привели в квартиру сына и принесли ее вещи. Квартирка поразила ее своей скромностью. «Бедный Джонни» — подумала она, «а ведь он привык совсем к другому». Квартира состояла из небольшой залы, спальни, кухни и прихожей. Служанка Сара сразу же принялась за наведение порядка в этом холостяцком гнездышке, т.к. было очевидно отсутствие женских рук в этом доме. За обустройством быта и прошел остаток этого дня. Миссис Гримстон легла спать в спальне сына, а служанка устроилась на кухне.

Проведя в дороге целый день, к вечеру она подъехала к городку, в котором находился полк ее старшего сына. Штабные офицеры, которые с начала войны редко видели настоящих леди, при виде ее удивленно рассматривали эту красивую благородную женщину в шляпке с черной вуалью, которая непонятно по каким причинам оказалась в самом эпицентре боевых действий. Узнав, что она мать офицера Джона Гримстона, ее привели в квартиру сына и принесли ее вещи. Квартирка поразила ее своей скромностью. «Бедный Джонни» — подумала она, «а ведь он привык совсем к другому». Квартира состояла из небольшой залы, спальни, кухни и прихожей. Служанка Сара сразу же принялась за наведение порядка в этом холостяцком гнездышке, т.к. было очевидно отсутствие женских рук в этом доме. За обустройством быта и прошел остаток этого дня. Миссис Гримстон легла спать в спальне сына, а служанка устроилась на кухне.

На следующий день приехал Джон. Он сильно изменился за то время, что она его не видела. Из хрупкого юноши с тонкими миловидными чертами лица он превратился в высокого крепкого мужчину, очень похожего на своего отца в молодости…. Он так соскучился по матери, что прямо в пыльном мундире бросился обнимать и целовать ее. Весь день они провели в объятиях, делясь друг с другом новостями. Миссис Гримстон гладила «своего Джонни» по волосам и целовала в макушку и в лоб. Она была в красивом платье с низким вырезом и чтобы сильно не стеснять грудь, она расслабила шнурки лифа.

На следующий день приехал Джон. Он сильно изменился за то время, что она его не видела. Из хрупкого юноши с тонкими миловидными чертами лица он превратился в высокого крепкого мужчину, очень похожего на своего отца в молодости…. Он так соскучился по матери, что прямо в пыльном мундире бросился обнимать и целовать ее. Весь день они провели в объятиях, делясь друг с другом новостями. Миссис Гримстон гладила «своего Джонни» по волосам и целовала в макушку и в лоб. Она была в красивом платье с низким вырезом и чтобы сильно не стеснять грудь, она расслабила шнурки лифа.

Конечно, она не знала, что вид полных маминых грудей, соблазнительно лежащих в открытом лифе, привел ее сына в замешательство. Он густо краснел, когда его взгляд падал на ее божественную грудь, а ее полускрытость только распаляли фантазии. К его оправданию нужно сказать, что за все время войны у него не было женщины. Продажные женщины вызывали у него чувство отвращения, а с приличными дамами он не успевал завести прочное знакомство, так как его полк постоянно перебрасывали с места на место. Поэтому отвисшие мамины прелести немедленно вызвали эрекцию, и он всеми силами пытался это скрыть, то отворачиваясь, то сводя ноги вместе. Но материнское сердце так легко не обмануть, она тут же почувствовала его напряженность, но не могла понять причины такого поведения.

Конечно, она не знала, что вид полных маминых грудей, соблазнительно лежащих в открытом лифе, привел ее сына в замешательство. Он густо краснел, когда его взгляд падал на ее божественную грудь, а ее полускрытость только распаляли фантазии. К его оправданию нужно сказать, что за все время войны у него не было женщины. Продажные женщины вызывали у него чувство отвращения, а с приличными дамами он не успевал завести прочное знакомство, так как его полк постоянно перебрасывали с места на место. Поэтому отвисшие мамины прелести немедленно вызвали эрекцию, и он всеми силами пытался это скрыть, то отворачиваясь, то сводя ноги вместе. Но материнское сердце так легко не обмануть, она тут же почувствовала его напряженность, но не могла понять причины такого поведения.

Она тут же спросила: — Джон ты, что не соскучился по маме?

Она тут же спросила: — Джон ты, что не соскучился по маме?

— Очень соскучился мама, — пролепетал Джон

— Очень соскучился мама, — пролепетал Джон

— Тогда почему ты все время отодвигаешься от меня? – спросила миссис Гримстон

— Тогда почему ты все время отодвигаешься от меня? – спросила миссис Гримстон

— Я пожалуй пойду отдыхать мама, ответил Джон

— Я пожалуй пойду отдыхать мама, ответил Джон

Когда Джон встал, она заметила, как у него оттопырились штаны. «Все понятно», — подумала она, «мой маленький Джонни давно уже вырос и хочет женщину».

Когда Джон встал, она заметила, как у него оттопырились штаны. «Все понятно», — подумала она, «мой маленький Джонни давно уже вырос и хочет женщину».

Всю ночь она думала о том, что произошло. Получается, что ее сын возбудился от ее невинных материнских ласк. Она никогда не оказывалась в таких неловких ситуациях.

Всю ночь она думала о том, что произошло. Получается, что ее сын возбудился от ее невинных материнских ласк. Она никогда не оказывалась в таких неловких ситуациях.

— Найти ему блудницу? – думала она про себя, но ей претила сама мысль, что ее маленький Джонни будет заниматься любовью с женщиной общего пользования. Подложить под него служанку Сару, но она негритянка, а половые отношения с представителями негритянской расы строжайше преследуются законом.

— Найти ему блудницу? – думала она про себя, но ей претила сама мысль, что ее маленький Джонни будет заниматься любовью с женщиной общего пользования. Подложить под него служанку Сару, но она негритянка, а половые отношения с представителями негритянской расы строжайше преследуются законом.

Она поделилась своими сомнениями со своей служанкой, так как в этом городе у нее не было ни знакомых, ни подруг. – Ох, миссис, мужчина в таком возрасте обязательно уже должен попробовать женщину, а то это может испортить его на всю оставшуюся жизнь, ответила ей Сара.

Она поделилась своими сомнениями со своей служанкой, так как в этом городе у нее не было ни знакомых, ни подруг. – Ох, миссис, мужчина в таком возрасте обязательно уже должен попробовать женщину, а то это может испортить его на всю оставшуюся жизнь, ответила ей Сара.

— Сара, а как же ваши молодые мальчики становятся мужчинами, ведь на нашей плантации женщины-негритянки только в доме, да и то их только пять, и всем более 40 лет.

— Сара, а как же ваши молодые мальчики становятся мужчинами, ведь на нашей плантации женщины-негритянки только в доме, да и то их только пять, и всем более 40 лет.

— Миссис, у нас считается, что обязанность каждой женщины, как только можно облегчить участь наших мужчин-невольников, поэтому мы все принадлежим им и они сами решают, пришла ли пора молодым мальчикам становиться мужчинами и кто из нас это сделает.

— Миссис, у нас считается, что обязанность каждой женщины, как только можно облегчить участь наших мужчин-невольников, поэтому мы все принадлежим им и они сами решают, пришла ли пора молодым мальчикам становиться мужчинами и кто из нас это сделает.

— Значит, может случиться, что вы делаете мужчинами своих сыновей?

— Значит, может случиться, что вы делаете мужчинами своих сыновей?

— Бывает и так, миссис и они об этом знают. Да и сами подумайте, разве может кто-нибудь обучить мальчика всем премудростям любви лучше, чем мама. Разве может быть кто-то нежнее мамы.

— Бывает и так, миссис и они об этом знают. Да и сами подумайте, разве может кто-нибудь обучить мальчика всем премудростям любви лучше, чем мама. Разве может быть кто-то нежнее мамы.

— Но это противоестественно, так нельзя! – воскликнула миссис Гримстон

— Но это противоестественно, так нельзя! – воскликнула миссис Гримстон

— А кто ее спрашивал-то природу? Я сколько раз видела, как мистер Джон смотрит на Вас миссис и природа при этом не мешает его пенису увеличиваться в штанах до неприличия.

— А кто ее спрашивал-то природу? Я сколько раз видела, как мистер Джон смотрит на Вас миссис и природа при этом не мешает его пенису увеличиваться в штанах до неприличия.

— Да как ты смеешь мне это говорить, мерзавка, — воскликнула миссис Гримстон.

— Да как ты смеешь мне это говорить, мерзавка, — воскликнула миссис Гримстон.

Джон все это время, когда был дома, ходил как в воду опущенный.

Джон все это время, когда был дома, ходил как в воду опущенный.

— Мой мальчик сгорает на глазах, — думала миссис Гримстон.

— Мой мальчик сгорает на глазах, — думала миссис Гримстон.

Однажды он пришел домой, принеся с собой сильный запах крепкого виски и не пожелав ей спокойной ночи, прошел в спальню и, не раздеваясь, лег спать.

Однажды он пришел домой, принеся с собой сильный запах крепкого виски и не пожелав ей спокойной ночи, прошел в спальню и, не раздеваясь, лег спать.

Больше так продолжаться не может, решила миссис Гримстон. Она сняла свои накрахмаленные юбки, корсет, чулки, шелковый пояс и надела длинную ночную рубашку до самых щиколоток.

Больше так продолжаться не может, решила миссис Гримстон. Она сняла свои накрахмаленные юбки, корсет, чулки, шелковый пояс и надела длинную ночную рубашку до самых щиколоток.

— Таким образом, я и мальчику своему помогу, и нравственность будет соблюдена. Если в такой ситуации вообще можно говорить о нравственности, — усмехнулась она про себя.

— Таким образом, я и мальчику своему помогу, и нравственность будет соблюдена. Если в такой ситуации вообще можно говорить о нравственности, — усмехнулась она про себя.

После этого она прислушалась к шумам в доме. Было тихо, все спали, и она слышала удары своего сердца. Чтобы решиться окончательно она сделала несколько глотков виски прямо из бутылки. Действие алкоголя окончательно устранило все моральные барьеры, и она вошла в спальню сына. Джон спал одетым, разметавшись на широкой двуспальной кровати под балдахином. Миссис Гримстон подошла к кровати и легла на бок лицом к сыну. Она погладила его по волосам, и он встрепенулся.

После этого она прислушалась к шумам в доме. Было тихо, все спали, и она слышала удары своего сердца. Чтобы решиться окончательно она сделала несколько глотков виски прямо из бутылки. Действие алкоголя окончательно устранило все моральные барьеры, и она вошла в спальню сына. Джон спал одетым, разметавшись на широкой двуспальной кровати под балдахином. Миссис Гримстон подошла к кровати и легла на бок лицом к сыну. Она погладила его по волосам, и он встрепенулся.

— Мама? Ты откуда здесь?

— Мама? Ты откуда здесь?

— Я пришла к тебе Джон, потому что люблю тебя и хочу, чтобы ты был счастлив.

— Я пришла к тебе Джон, потому что люблю тебя и хочу, чтобы ты был счастлив.

Он с непониманием смотрел на нее. Она решила долго не тянуть и положила свою ладонь на вздувшийся бугор на его штанах.

Он с непониманием смотрел на нее. Она решила долго не тянуть и положила свою ладонь на вздувшийся бугор на его штанах.

— Тебе ведь последнее время мешает эта штука? Особенно если я рядом, правда Джон? – как можно нежнее сказала она. Джон дрожал всем телом, как будто у него была лихорадка.

— Тебе ведь последнее время мешает эта штука? Особенно если я рядом, правда Джон? – как можно нежнее сказала она. Джон дрожал всем телом, как будто у него была лихорадка.

— Мама поможет своему маленькому Джонни, и начала расстегивать ремень на его брюках. Джон попытался протестовать:

— Мама поможет своему маленькому Джонни, и начала расстегивать ремень на его брюках. Джон попытался протестовать:

— Мама, что ты делаешь?

— Мама, что ты делаешь?

— Я пытаюсь показать тебе, что в жизни есть еще одна сторона, которую тоже нужно знать. И если бы мы с твоим папой не познали в свое время эту сторону жизни, то ты никогда бы не появился на свет.

— Я пытаюсь показать тебе, что в жизни есть еще одна сторона, которую тоже нужно знать. И если бы мы с твоим папой не познали в свое время эту сторону жизни, то ты никогда бы не появился на свет.

Как раз в этот момент, она, справившись с сопротивлением сына, вытащила на свет его мужское достоинство. Обхватив ладонью его раздувшийся член, она несколько раз сделала движения вверх и вниз, приведя его еще в более возбужденное состояние. Джон застонал и прекратил сопротивление. Она несколько дольше, чем собиралась до этого, поиграла с его членом, невольно сравнивая с членом мужа.

Как раз в этот момент, она, справившись с сопротивлением сына, вытащила на свет его мужское достоинство. Обхватив ладонью его раздувшийся член, она несколько раз сделала движения вверх и вниз, приведя его еще в более возбужденное состояние. Джон застонал и прекратил сопротивление. Она несколько дольше, чем собиралась до этого, поиграла с его членом, невольно сравнивая с членом мужа.

— Да, мой маленький Джонни уже давно вырос, член уже больше отцовского — подумала она.

— Да, мой маленький Джонни уже давно вырос, член уже больше отцовского — подумала она.

Затем она перекинула ногу через сына и села на него в позе наездницы. Она почувствовала, что достаточно возбуждена и низ живота приятно заныл в ожидании кровосмесительного соития. Член сына касался ее половых губ. Она взяла его член и ввела его во влагалище. Головка члена легко проскользнула в ее влажную дырочку. Миссис Гримстон начала движениями таза ласкать головку и верхнюю часть члена, намеренно не насаживаясь на полную глубину. Со стороны бы показалось, что дородная седоволосая женщина, с высокой прической, полусидя, движениями бедер имитирует танец живота. Помассировав таким необычным образом член, она резко села на полную длину и тут же почувствовала теплые струи, бьющие в матку. Джон застонал и обмяк. Миссис Гримстон встала и, не сказав ни слова, ушла в свою спальню. Весь следующий день она размышляла о случившемся, но успокоила себя тем, что это был единственный выход из сложившейся ситуации. Джон пришел со службы вечером. Миссис Гримстон заметила, что он начал уделять ей внимание не как к матери, а как к женщине. «Значит, принесенная мной жертва оказалась напрасной», с горечью подумала она. Она решила при первой же возможности серьезно поговорить с сыном.

Затем она перекинула ногу через сына и села на него в позе наездницы. Она почувствовала, что достаточно возбуждена и низ живота приятно заныл в ожидании кровосмесительного соития. Член сына касался ее половых губ. Она взяла его член и ввела его во влагалище. Головка члена легко проскользнула в ее влажную дырочку. Миссис Гримстон начала движениями таза ласкать головку и верхнюю часть члена, намеренно не насаживаясь на полную глубину. Со стороны бы показалось, что дородная седоволосая женщина, с высокой прической, полусидя, движениями бедер имитирует танец живота. Помассировав таким необычным образом член, она резко села на полную длину и тут же почувствовала теплые струи, бьющие в матку. Джон застонал и обмяк. Миссис Гримстон встала и, не сказав ни слова, ушла в свою спальню. Весь следующий день она размышляла о случившемся, но успокоила себя тем, что это был единственный выход из сложившейся ситуации. Джон пришел со службы вечером. Миссис Гримстон заметила, что он начал уделять ей внимание не как к матери, а как к женщине. «Значит, принесенная мной жертва оказалась напрасной», с горечью подумала она. Она решила при первой же возможности серьезно поговорить с сыном.

Возможность для этого появилась через неделю, когда сын пригласил ее на конную прогулку за город. Во время прогулки она сама завела разговор на эту тему.

Возможность для этого появилась через неделю, когда сын пригласил ее на конную прогулку за город. Во время прогулки она сама завела разговор на эту тему.

— Джонни, милый, ты нашел себе девушку?

— Джонни, милый, ты нашел себе девушку?

— Нет мама, не нашел и не собираюсь искать, — ответил Джон

— Нет мама, не нашел и не собираюсь искать, — ответил Джон

— А почему, позволь спросить?

— А почему, позволь спросить?

— Потому, что мама я люблю только тебя и мне не нужны другие женщины

— Потому, что мама я люблю только тебя и мне не нужны другие женщины

— Но Джон! У тебя должна быть семья, дети. Помни об общественном мнении и, в конце концов, — здесь ее лицо залилось краской, — не думаешь же ты, что я буду всегда помогать тебе удовлетворять твои мужские потребности. К тому же мы с папой хотели бы понянчить внуков.

— Но Джон! У тебя должна быть семья, дети. Помни об общественном мнении и, в конце концов, — здесь ее лицо залилось краской, — не думаешь же ты, что я буду всегда помогать тебе удовлетворять твои мужские потребности. К тому же мы с папой хотели бы понянчить внуков.

К этому моменту, они уже довольно далеко заехали в лес по заросшей лесной тропинке и ехали на лошадях бок о бок.

К этому моменту, они уже довольно далеко заехали в лес по заросшей лесной тропинке и ехали на лошадях бок о бок.

Миссис Гримстон устала и попросила сына сделать небольшую остановку. Они присели прямо на траву под ветвями огромного векового дуба, который своей тенью давал прохладу в этот довольно жаркий день. Они сидели рядом, чувствую локтем друг друга.

Миссис Гримстон устала и попросила сына сделать небольшую остановку. Они присели прямо на траву под ветвями огромного векового дуба, который своей тенью давал прохладу в этот довольно жаркий день. Они сидели рядом, чувствую локтем друг друга.

— Джон, так не должно продолжаться, если ты не откажешься от своих утопических принципов,… я скажу об этом отцу, и он заставит тебя подчиниться.

— Джон, так не должно продолжаться, если ты не откажешься от своих утопических принципов,… я скажу об этом отцу, и он заставит тебя подчиниться.

— Да, мама, ты права, так не должно продолжаться, — ответил Джон. После этого он поднял вуаль на ее шляпке и посмотрел в красивые серые глаза матери. Через мгновение он прильнул к ее губам глубоким страстным поцелуем. Миссис Гримстон пыталась воспротивиться намерениям сына, но он крепко прижался к ней не давая вырваться. Его язык проник в ее рот и начал ласкать ее язык и губы. Постепенно ее сопротивление ослабло, и она отдалась во власть своих чувств, позволяя сыну практически все. Он почувствовал это и начал поглаживать ее бедро через ткань платья. Потом задрав ее шуршащие юбки начал тискать ее задницу. Их дыхание участилось, и мать и сын буквально задыхались от нахлынувшего возбуждения, миссис Гримстон поняла, что не сможет более сдерживаться, если сын перейдет к более решительным действиям. Джон взял ее руку и положил на свой вздыбившийся в штанах член.

— Да, мама, ты права, так не должно продолжаться, — ответил Джон. После этого он поднял вуаль на ее шляпке и посмотрел в красивые серые глаза матери. Через мгновение он прильнул к ее губам глубоким страстным поцелуем. Миссис Гримстон пыталась воспротивиться намерениям сына, но он крепко прижался к ней не давая вырваться. Его язык проник в ее рот и начал ласкать ее язык и губы. Постепенно ее сопротивление ослабло, и она отдалась во власть своих чувств, позволяя сыну практически все. Он почувствовал это и начал поглаживать ее бедро через ткань платья. Потом задрав ее шуршащие юбки начал тискать ее задницу. Их дыхание участилось, и мать и сын буквально задыхались от нахлынувшего возбуждения, миссис Гримстон поняла, что не сможет более сдерживаться, если сын перейдет к более решительным действиям. Джон взял ее руку и положил на свой вздыбившийся в штанах член.

— Мама, если ты сейчас же мне не поможешь, он лопнет, — простонал Джон. Миссис Гримстон тут же не раздумывая, расстегнула его брюки и вытащила его достоинство наружу. Она склонилась к нему и направила в рот. Джон громко застонал. В течение минуты она ласкала губами и языком головку члена, одновременно свободной рукой теребя мошонку. Почувствовав, что Джон находится на грани оргазма, она сделала свой неотразимый прием, который неоднократно испытывала на своем муже, отце Джона. Глубоко заглотив член, она мышцами горла и языком начала засасывать его по всей длине, не прекращая при этом сжимать и разжимать мошонку. Естественно, неискушенный в женских хитростях парень не выдержал столь изысканную ласку и начал кончать в горло матери. Она глотала и сосала до тех пор пока член не стал уменьшаться в размерах, как бы давая ей понять, что более не нуждается в этой ее услуге. Лишь после этого она медленно выпустила блестящий от слюны детородный орган ее сына. Минет снял все моральные барьеры. Продолжать начатый разговор было бесполезно. Их сердца бешено колотились от всплеска чувств.

— Мама, если ты сейчас же мне не поможешь, он лопнет, — простонал Джон. Миссис Гримстон тут же не раздумывая, расстегнула его брюки и вытащила его достоинство наружу. Она склонилась к нему и направила в рот. Джон громко застонал. В течение минуты она ласкала губами и языком головку члена, одновременно свободной рукой теребя мошонку. Почувствовав, что Джон находится на грани оргазма, она сделала свой неотразимый прием, который неоднократно испытывала на своем муже, отце Джона. Глубоко заглотив член, она мышцами горла и языком начала засасывать его по всей длине, не прекращая при этом сжимать и разжимать мошонку. Естественно, неискушенный в женских хитростях парень не выдержал столь изысканную ласку и начал кончать в горло матери. Она глотала и сосала до тех пор пока член не стал уменьшаться в размерах, как бы давая ей понять, что более не нуждается в этой ее услуге. Лишь после этого она медленно выпустила блестящий от слюны детородный орган ее сына. Минет снял все моральные барьеры. Продолжать начатый разговор было бесполезно. Их сердца бешено колотились от всплеска чувств.

Джон начал расшнуровывать ее корсет, она молча подчинилась ему, потому что прекрасно понимала, что он все равно добьется своего. Раздев ее, Джон начал ласкать ее грудь, беря ее в обе ладони, ощущая их приятную тяжесть, играл с возбужденными крупными горошинами сосков языком, поочередно всасывая сосок то одной, то другой груди губами. «Как долго я мечтал об этом», шептал Джон.

Джон начал расшнуровывать ее корсет, она молча подчинилась ему, потому что прекрасно понимала, что он все равно добьется своего. Раздев ее, Джон начал ласкать ее грудь, беря ее в обе ладони, ощущая их приятную тяжесть, играл с возбужденными крупными горошинами сосков языком, поочередно всасывая сосок то одной, то другой груди губами. «Как долго я мечтал об этом», шептал Джон.

— Самое ужасное, -думала она, — это то, что ее грудь сразу же откликнулась на ласки и торчащие в разные стороны соски, говорили обо всем сами. Периодически он переключался на ее губы. Миссис Гримстон снова почувствовала сексуальное возбуждение. Она нащупала рукой член сына, он был снова готов к совокуплению. «Я уже и забыла, как быстро они восстанавливаются в их возрасте», — подумала она. Сын прижал ее к дереву, бесцеремонно задрал ее юбки и стянул панталоны. Миссис Гримстон безропотно позволила ему сделать все это. Затем он развел ее ноги в стороны и приставив член к ее распаленной жаждущей щели резко вошел в нее. Миссис Гримстон охнула и начала двигаться навстречу буравящему ее поршню.

— Самое ужасное, -думала она, — это то, что ее грудь сразу же откликнулась на ласки и торчащие в разные стороны соски, говорили обо всем сами. Периодически он переключался на ее губы. Миссис Гримстон снова почувствовала сексуальное возбуждение. Она нащупала рукой член сына, он был снова готов к совокуплению. «Я уже и забыла, как быстро они восстанавливаются в их возрасте», — подумала она. Сын прижал ее к дереву, бесцеремонно задрал ее юбки и стянул панталоны. Миссис Гримстон безропотно позволила ему сделать все это. Затем он развел ее ноги в стороны и приставив член к ее распаленной жаждущей щели резко вошел в нее. Миссис Гримстон охнула и начала двигаться навстречу буравящему ее поршню.

— Мамочка, как же я люблю тебя, — шептал Джон ей на ухо. Она в ответ лишь тихо стонала от удовольствия. Она не хотела сама себе признаться в том, что никогда муж не трахал ее так, чтобы она получила такое сексуальное удовольствие. Она с диким желанием двигалась навстречу каждому толчку. Через несколько мгновений Джон выстрелил струей спермы в ее матку.

— Мамочка, как же я люблю тебя, — шептал Джон ей на ухо. Она в ответ лишь тихо стонала от удовольствия. Она не хотела сама себе признаться в том, что никогда муж не трахал ее так, чтобы она получила такое сексуальное удовольствие. Она с диким желанием двигалась навстречу каждому толчку. Через несколько мгновений Джон выстрелил струей спермы в ее матку.

Да, интересный получился разговор, — подумала про себя миссис Гримстон и вслух сказала:

Да, интересный получился разговор, — подумала про себя миссис Гримстон и вслух сказала:

— Джон – это была большая ошибка.

— Джон – это была большая ошибка.

Вместо ответа Джон нежно поцеловал ее в губы и сказал:

Вместо ответа Джон нежно поцеловал ее в губы и сказал:

— Но это была самая приятная ошибка в моей жизни. После этого они отправились домой.

— Но это была самая приятная ошибка в моей жизни. После этого они отправились домой.

Ночью Джон снова пришел в ее комнату. Он снова страстно и жадно любил ее до самого рассвета. Когда рассвет осветил спальню миссис Гримстон, Джон медленно скользил по мокрому от пота телу матери и последний раз спустил ей в измученное влагалище.

Ночью Джон снова пришел в ее комнату. Он снова страстно и жадно любил ее до самого рассвета. Когда рассвет осветил спальню миссис Гримстон, Джон медленно скользил по мокрому от пота телу матери и последний раз спустил ей в измученное влагалище.

На следующий день офицера Джона Гримстона отправили на передовую, и больше ей никогда не было суждено увидеть своего сына. Через несколько месяцев война закончилась, южане потерпели сокрушительное поражение. Миссис Гримстон потеряла на этой войне обоих сыновей и мужа. Она была на грани отчаяния. Не было смысла продолжать жить дальше. В этот тяжелый момент жизни к ней на помощь пришли те, кого всю свою жизнь жестоко угнетал ее муж. В отличие от других плантаций, где негры ушли от своих хозяев, в некоторых случаях сжигая дома и имущество своих бывших хозяев, ее негры продолжали помогать ей вести хозяйство, работая на плантации и поддерживая порядок в доме. Постепенно жизнь налаживалась, и горе ее если не стихло совсем, то незаметно стало притупляться. Она восстановила свое состояние, в ее доме снова стало собираться солидное общество, и многие мужчины предлагали ей руку и сердце, но она была непреклонна и на все предложения отвечала отказом. Нельзя сказать, что ей не нужен был мужчина. Просто она не могла забыть своего мужа и сыновей, и все мужчины казались ей недостойными тех отношений, которые она когда-то имела с мужем и сыном. Но, как бы ни противилась природе миссис Гримстон, женский организм создан не только для продолжения рода человеческого, но и для ублажения мужских желаний.

На следующий день офицера Джона Гримстона отправили на передовую, и больше ей никогда не было суждено увидеть своего сына. Через несколько месяцев война закончилась, южане потерпели сокрушительное поражение. Миссис Гримстон потеряла на этой войне обоих сыновей и мужа. Она была на грани отчаяния. Не было смысла продолжать жить дальше. В этот тяжелый момент жизни к ней на помощь пришли те, кого всю свою жизнь жестоко угнетал ее муж. В отличие от других плантаций, где негры ушли от своих хозяев, в некоторых случаях сжигая дома и имущество своих бывших хозяев, ее негры продолжали помогать ей вести хозяйство, работая на плантации и поддерживая порядок в доме. Постепенно жизнь налаживалась, и горе ее если не стихло совсем, то незаметно стало притупляться. Она восстановила свое состояние, в ее доме снова стало собираться солидное общество, и многие мужчины предлагали ей руку и сердце, но она была непреклонна и на все предложения отвечала отказом. Нельзя сказать, что ей не нужен был мужчина. Просто она не могла забыть своего мужа и сыновей, и все мужчины казались ей недостойными тех отношений, которые она когда-то имела с мужем и сыном. Но, как бы ни противилась природе миссис Гримстон, женский организм создан не только для продолжения рода человеческого, но и для ублажения мужских желаний.

Однажды она лежала утром в постели и размышляла о хозяйственных делах. Уже прошел час с того времени как она проснулась и поэтому она полулежала, прислонившись к спинке своей кровати. Несмотря на свои шестьдесят лет, она не утратила привычки носить красивое нижнее белье. Вот и сейчас на ней была красивая белая шелковая комбинация, которая на груди переходила в абсолютно прозрачный шифон, сквозь который было видно ее полную грудь и большие ореолы темно-красных сосков. Вдруг ей показалось, что через окно на нее смотрит. Она встала с кровати, набросила на себя халат и подошла к окну. Ей показалось, что она заметила, как от окна метнулась чья-то тень. Подойдя к окну, тем не менее, она никого не увидела. На следующий день она тайком наблюдала за окном, и ей снова показалось, что там кто-то есть. Чтобы разрешить эту загадку она решила пойти на хитрость. На следующий вечер она поставила зеркало таким образом, чтобы видеть отражение окна, стоя к нему спиной. Когда наступил поздний вечер, она демонстративно начала снимать халат при ярком свете светильников и, оставшись в панталонах и бюстгальтере, тайком взглянула в зеркало.

Однажды она лежала утром в постели и размышляла о хозяйственных делах. Уже прошел час с того времени как она проснулась и поэтому она полулежала, прислонившись к спинке своей кровати. Несмотря на свои шестьдесят лет, она не утратила привычки носить красивое нижнее белье. Вот и сейчас на ней была красивая белая шелковая комбинация, которая на груди переходила в абсолютно прозрачный шифон, сквозь который было видно ее полную грудь и большие ореолы темно-красных сосков. Вдруг ей показалось, что через окно на нее смотрит. Она встала с кровати, набросила на себя халат и подошла к окну. Ей показалось, что она заметила, как от окна метнулась чья-то тень. Подойдя к окну, тем не менее, она никого не увидела. На следующий день она тайком наблюдала за окном, и ей снова показалось, что там кто-то есть. Чтобы разрешить эту загадку она решила пойти на хитрость. На следующий вечер она поставила зеркало таким образом, чтобы видеть отражение окна, стоя к нему спиной. Когда наступил поздний вечер, она демонстративно начала снимать халат при ярком свете светильников и, оставшись в панталонах и бюстгальтере, тайком взглянула в зеркало.

Она заметила за окном несколько темных силуэтов. Она медленно развернулась и направилась к окну, эффектно покачивая бедрами и грудью. Подойдя вплотную к окну, она увидела, как несколько человек спрыгнули вниз и бросились врассыпную. Несмотря на темноту, она все же узнала одного из них – это был ее чернокожий кучер Сэм.

Она заметила за окном несколько темных силуэтов. Она медленно развернулась и направилась к окну, эффектно покачивая бедрами и грудью. Подойдя вплотную к окну, она увидела, как несколько человек спрыгнули вниз и бросились врассыпную. Несмотря на темноту, она все же узнала одного из них – это был ее чернокожий кучер Сэм.

Ложась в постель, она, размышляя об этом происшествии и почувствовала невероятное возбуждение при мысли о том, что ее бывшие рабы – негры, нахально рассматривают ее тело. А ведь совсем недавно, за такой проступок она могла дать приказание запороть их плетьми.

Ложась в постель, она, размышляя об этом происшествии и почувствовала невероятное возбуждение при мысли о том, что ее бывшие рабы – негры, нахально рассматривают ее тело. А ведь совсем недавно, за такой проступок она могла дать приказание запороть их плетьми.

На следующий вечер она плотно задернула портьеры на окнах и велела служанке позвать Сэма. Через несколько минут в спальню кто-то робко постучал. Миссис Гримстон сказала: «Войдите» и на пороге показался ее кучер Сэм. Она спросила:

На следующий вечер она плотно задернула портьеры на окнах и велела служанке позвать Сэма. Через несколько минут в спальню кто-то робко постучал. Миссис Гримстон сказала: «Войдите» и на пороге показался ее кучер Сэм. Она спросила:

— Сэм, подойди сюда и расскажи мне мошенник, что ты вчера вечером делал под моим окном?

— Сэм, подойди сюда и расскажи мне мошенник, что ты вчера вечером делал под моим окном?

Сэм задрожал всем телом, но ничего не ответил, виновато переминаясь с ноги на ногу.

Сэм задрожал всем телом, но ничего не ответил, виновато переминаясь с ноги на ногу.

— Я еще раз спрашиваю тебя, как посмел ты подглядывать за мной? Сэм немного помедлил с ответом, и закрыв глаза ответил:

— Я еще раз спрашиваю тебя, как посмел ты подглядывать за мной? Сэм немного помедлил с ответом, и закрыв глаза ответил:

— Но, миссис, Вы такая красивая, что я не смог удержаться, чтобы не подглядеть за Вами

— Но, миссис, Вы такая красивая, что я не смог удержаться, чтобы не подглядеть за Вами

— И что же ты делаешь, когда подсматриваешь за мной?

— И что же ты делаешь, когда подсматриваешь за мной?

— Я не смею сказать Вам миссис

— Я не смею сказать Вам миссис

Миссис Гримстон встала и, подойдя к двери, закрыла ее на щеколду. Затем она села на постель и поманила Сэма к себе.

Миссис Гримстон встала и, подойдя к двери, закрыла ее на щеколду. Затем она села на постель и поманила Сэма к себе.

— И что же ты хотел увидеть у меня? – спросила …она его

— И что же ты хотел увидеть у меня? – спросила …она его

Сэм, убедившись, что наказывать его, по-видимому, не будут, осмелел и ответил:

Сэм, убедившись, что наказывать его, по-видимому, не будут, осмелел и ответил:

— Я хотел увидеть Вашу грудь и задницу

— Я хотел увидеть Вашу грудь и задницу

Услышав такой ответ, миссис Гримстон вся зарделась как от пощечины и подумала про себя: «Ничего не поделаешь, теперь они хозяева на этой земле». Она поднялась на ноги и медленно развязала поясок халата. Сэм стоял, разинув рот, и дрожал всем телом от испуга. Наблюдая за производимым ею эффектом, она сняла халат и осталась в шелковой розовой комбинации, поясе с подвязками и черных чулках. Ее грудь своей тяжестью оттягивала комбинацию, в низком вырезе которой были видны ее аппетитные формы. Миссис Гримстон потянулась обеими руками вверх и спросила:

Услышав такой ответ, миссис Гримстон вся зарделась как от пощечины и подумала про себя: «Ничего не поделаешь, теперь они хозяева на этой земле». Она поднялась на ноги и медленно развязала поясок халата. Сэм стоял, разинув рот, и дрожал всем телом от испуга. Наблюдая за производимым ею эффектом, она сняла халат и осталась в шелковой розовой комбинации, поясе с подвязками и черных чулках. Ее грудь своей тяжестью оттягивала комбинацию, в низком вырезе которой были видны ее аппетитные формы. Миссис Гримстон потянулась обеими руками вверх и спросила:

— Нравится?

— Нравится?

Сэм издал какие-то гортанные звуки, как будто он чем-то подавился.

Сэм издал какие-то гортанные звуки, как будто он чем-то подавился.

— А теперь покажи мне, что ты делаешь там за окном, когда подсматриваешь за мной?

— А теперь покажи мне, что ты делаешь там за окном, когда подсматриваешь за мной?

Сэм дрожащими руками вытащил из штанов свой член и начал мастурбировать. Миссис Гримстон как завороженная, смотрела на его огромный, словно выточенный из черного мрамора фаллос по всей длине обвитый венами, крупные яйца, по своим размерам присущие трехгодовалому жеребцу, чем человеку, и снова почувствовала сильное возбуждение. Она чувствовала к своему полному стыду, что хочет ощутить этот длинный и толстый черный член внутри себя. К этому времени Сэм выстрелил струей спермы прямо к ногам миссис Гримстон. Она вздрогнула и, придя в себя, произнесла:

Сэм дрожащими руками вытащил из штанов свой член и начал мастурбировать. Миссис Гримстон как завороженная, смотрела на его огромный, словно выточенный из черного мрамора фаллос по всей длине обвитый венами, крупные яйца, по своим размерам присущие трехгодовалому жеребцу, чем человеку, и снова почувствовала сильное возбуждение. Она чувствовала к своему полному стыду, что хочет ощутить этот длинный и толстый черный член внутри себя. К этому времени Сэм выстрелил струей спермы прямо к ногам миссис Гримстон. Она вздрогнула и, придя в себя, произнесла:

— Убирайся отсюда!

— Убирайся отсюда!

Сэм быстро выбежал из спальни, едва успев застегнуть штаны. Ночь она провела беспокойно, ворочаясь и без конца просыпаясь. Ей снился то муж, то дети, то черный фаллос Сэма, который выстреливал спермой на ее грудь. Утром она проснулась совершенно разбитая и несчастная. Сексуальный голод стал невыносим. Ее грудь просила заботливых сильных мужских рук, ее лоно требовало мужского семени, а губы жарких поцелуев. Последним мужчиной в ее жизни к тому моменту был ее младший сын, погибший пять лет назад, и как не пыталась она обмануть себя тем, что в ее возрасте женщинам уже не нужен мужчина, ее тело, как бы в насмешку, еще сильнее требовало жарких ласк. Сказавшись больной, она до вечера не выходила из спальни.

Сэм быстро выбежал из спальни, едва успев застегнуть штаны. Ночь она провела беспокойно, ворочаясь и без конца просыпаясь. Ей снился то муж, то дети, то черный фаллос Сэма, который выстреливал спермой на ее грудь. Утром она проснулась совершенно разбитая и несчастная. Сексуальный голод стал невыносим. Ее грудь просила заботливых сильных мужских рук, ее лоно требовало мужского семени, а губы жарких поцелуев. Последним мужчиной в ее жизни к тому моменту был ее младший сын, погибший пять лет назад, и как не пыталась она обмануть себя тем, что в ее возрасте женщинам уже не нужен мужчина, ее тело, как бы в насмешку, еще сильнее требовало жарких ласк. Сказавшись больной, она до вечера не выходила из спальни.

Наступил вечер, приняв ванну, миссис Гримстон вернулась в спальню и, пригасив ночник, так чтобы в комнате царил приятный полумрак, сняла халат и легла под одеяло. Пролежав так минут пятнадцать, она словно приняв какое-то решение, встала и, подойдя к окну, приоткрыла створку. Затем, легла обратно и стала с замиранием сердца прислушиваться к шумам в доме. Стояла полнейшая тишина, и лишь настенные часы в холле отбивали часы. В два часа ночи, когда она начала уже дремать, за окном послышался шорох.

Наступил вечер, приняв ванну, миссис Гримстон вернулась в спальню и, пригасив ночник, так чтобы в комнате царил приятный полумрак, сняла халат и легла под одеяло. Пролежав так минут пятнадцать, она словно приняв какое-то решение, встала и, подойдя к окну, приоткрыла створку. Затем, легла обратно и стала с замиранием сердца прислушиваться к шумам в доме. Стояла полнейшая тишина, и лишь настенные часы в холле отбивали часы. В два часа ночи, когда она начала уже дремать, за окном послышался шорох.

Миссис Гримстон проснулась, и стала украдкой наблюдать за происходящим. Через некоторое время створка окна скрипнула, и на фоне ночного неба появился силуэт мужчины. На какое-то время он пропал, за окном послышались негромкие голоса нескольких человек, как будто спорящих о чем-то. Через несколько минут голоса утихли и силуэт появился снова. На этот раз неизвестный подтянувшись на руках, перелез через подоконник и осторожно спрыгнул на пол спальни. Миссис Гримстон притворилась спящей, хотя ей казалось, что даже в темноте нельзя не заметить дрожь ее тела. Человек подошел к кровати. Через полусомкнутые ресницы миссис Гримстон узнала его, это был ее кучер Сэм. Он осторожно стянул с нее одеяло и начал расстегивать штаны.

Миссис Гримстон проснулась, и стала украдкой наблюдать за происходящим. Через некоторое время створка окна скрипнула, и на фоне ночного неба появился силуэт мужчины. На какое-то время он пропал, за окном послышались негромкие голоса нескольких человек, как будто спорящих о чем-то. Через несколько минут голоса утихли и силуэт появился снова. На этот раз неизвестный подтянувшись на руках, перелез через подоконник и осторожно спрыгнул на пол спальни. Миссис Гримстон притворилась спящей, хотя ей казалось, что даже в темноте нельзя не заметить дрожь ее тела. Человек подошел к кровати. Через полусомкнутые ресницы миссис Гримстон узнала его, это был ее кучер Сэм. Он осторожно стянул с нее одеяло и начал расстегивать штаны.

— Ум, да я не на шутку понравилась своему кучеру, — усмехнулась про себя миссис Гримстон.

— Ум, да я не на шутку понравилась своему кучеру, — усмехнулась про себя миссис Гримстон.

Сэм, тем временем, вытащил свой пенис и начал мастурбировать.

Сэм, тем временем, вытащил свой пенис и начал мастурбировать.

— Или сейчас или никогда, — решила миссис Гримстон и, протянув руку, обхватила член Сэма. Сэм вскрикнул от неожиданности, задрожал и чуть не упал на пол. Миссис Гримстон потянула его к себе, и как только он оказался в зоне досягаемости, вытянулась и подрачивая пенис, сунула его себе в рот. Ощутив предмет своих столь долгих вожделений у себя во рту, она начала неистово сосать, причмокивая и стоная. Сэм протяжно застонал. Миссис Гримстон казалось, обезумела, ей нравилось все, солоноватый вкус члена, его огромный размер, толстая черная головка. Около минуты в комнате было слышно только частое чмоканье и утробные звуки, которые издавала миссис Гримстон, жадно делающая миньет. Наконец, через некоторое время Сэм дернулся и начал кончать в рот миссис Гримстон. Она застонала от удовольствия, заурчала как кошка и начала глотала струи спермы, стараясь насладиться ее вкусом, массируя рукой яички и мочеполовой канал кончиком языка. Сэм сделал попытку освободится и убежать, но миссис Гримстон ни на минуту не выпускала его пенис из рук. Сам факт того, что она только что отсосала у чернокожего, придавал всему этому приключению какую-то запретную пикантность и она текла только от одной этой мысли.

— Или сейчас или никогда, — решила миссис Гримстон и, протянув руку, обхватила член Сэма. Сэм вскрикнул от неожиданности, задрожал и чуть не упал на пол. Миссис Гримстон потянула его к себе, и как только он оказался в зоне досягаемости, вытянулась и подрачивая пенис, сунула его себе в рот. Ощутив предмет своих столь долгих вожделений у себя во рту, она начала неистово сосать, причмокивая и стоная. Сэм протяжно застонал. Миссис Гримстон казалось, обезумела, ей нравилось все, солоноватый вкус члена, его огромный размер, толстая черная головка. Около минуты в комнате было слышно только частое чмоканье и утробные звуки, которые издавала миссис Гримстон, жадно делающая миньет. Наконец, через некоторое время Сэм дернулся и начал кончать в рот миссис Гримстон. Она застонала от удовольствия, заурчала как кошка и начала глотала струи спермы, стараясь насладиться ее вкусом, массируя рукой яички и мочеполовой канал кончиком языка. Сэм сделал попытку освободится и убежать, но миссис Гримстон ни на минуту не выпускала его пенис из рук. Сам факт того, что она только что отсосала у чернокожего, придавал всему этому приключению какую-то запретную пикантность и она текла только от одной этой мысли.

Чтобы вернуть Сэма в боеспособное состояние она пустилась на все ухищрения, какие только была способна: лизала его яички, дрочила обеими руками член, проводила влажным языком от основания члена до дырочки на головке, ласкала языком венчик и уздечку головки. Она сама была удивлена, что способна на такие изощренные ласки. Проделывая все это, она прекрасно знала, что Сэм пришел не один и некоторое время, она обдумывала сложившуюся ситуацию и наконец, когда пенис Сэма снова налился силой, она решила, что пора получить от жизни все удовольствия, которых она лишала себя все эти годы. Она знала, что за окном за ними наблюдают несколько человек, приятелей Сэма. Ей хотелось почувствовать себя сегодня последней шлюхой, готовой ублажать даже черномазых нигеров, своих бывших рабов, которые раньше боялись не то что подсматривать за ней, а даже поднять на нее свои глаза. Размышляя об этом, она представила, как ее будут сношать несколько черных членов, таких же огромных, как у Сэма. К своему стыду, она почувствовала, как потекла от этих мыслей и решила не сопротивляться своим желаниям. Продолжая ласкать мужское достоинство Сэма, она приподняла свою попку и, зная, что ее короткая комбинация открыла на обозрение тех, кто находится за окном все ее прелести и повертела своим пышным задом. Повторять приглашение не пришлось, через несколько секунд она услышала, как в комнату забралось еще несколько человек. Она услышала их учащенное дыхание сзади и тут же несколько пар сильных мужских рук начали гладить и мять ее попку и ласкать уже достаточно мокрую пизду.

Чтобы вернуть Сэма в боеспособное состояние она пустилась на все ухищрения, какие только была способна: лизала его яички, дрочила обеими руками член, проводила влажным языком от основания члена до дырочки на головке, ласкала языком венчик и уздечку головки. Она сама была удивлена, что способна на такие изощренные ласки. Проделывая все это, она прекрасно знала, что Сэм пришел не один и некоторое время, она обдумывала сложившуюся ситуацию и наконец, когда пенис Сэма снова налился силой, она решила, что пора получить от жизни все удовольствия, которых она лишала себя все эти годы. Она знала, что за окном за ними наблюдают несколько человек, приятелей Сэма. Ей хотелось почувствовать себя сегодня последней шлюхой, готовой ублажать даже черномазых нигеров, своих бывших рабов, которые раньше боялись не то что подсматривать за ней, а даже поднять на нее свои глаза. Размышляя об этом, она представила, как ее будут сношать несколько черных членов, таких же огромных, как у Сэма. К своему стыду, она почувствовала, как потекла от этих мыслей и решила не сопротивляться своим желаниям. Продолжая ласкать мужское достоинство Сэма, она приподняла свою попку и, зная, что ее короткая комбинация открыла на обозрение тех, кто находится за окном все ее прелести и повертела своим пышным задом. Повторять приглашение не пришлось, через несколько секунд она услышала, как в комнату забралось еще несколько человек. Она услышала их учащенное дыхание сзади и тут же несколько пар сильных мужских рук начали гладить и мять ее попку и ласкать уже достаточно мокрую пизду.

Затем один из них ввел возбужденный пенис в ее влагалище и энергичными движениями начал сношать свою хозяйку. Другой подполз под нее и начал мять ее свисающие груди, покусывать и посасывать соски. Но оказалось, что и это еще не все, вскоре миссис Гримстон увидела перед глазами еще один торчащий как бита для бейсбола черный член. Так как засунуть сразу два члена в ее рот негры не смогли, то начали сношать в рот, установив какую-то неведомую ей периодичность, с которой они поворачивали ее голову к себе и пользовали по очереди. Оргазмы у миссис Гримстон следовали один за другим, она уже не помнила, как один из негров кончил в ее киске и поменялся с одним из тех, кто был на миньете. Негры оказались большими знатоками группового секса, о котором она раньше только слышала и только при упоминании о котором, становилась пунцово красной. После того, как второй ебарь спустил в нее, ее посадили на член того негра, который ласкал ее титьки и положили грудью на него, другой начал пальцами растягивать ее анус, двое других обслуживали ее неутомимый рот. Вскоре она почувствовала, что ее анус чем-то смазали, по-видимому слюнями, и один из негров пытался протолкнуть в нее член.

Затем один из них ввел возбужденный пенис в ее влагалище и энергичными движениями начал сношать свою хозяйку. Другой подполз под нее и начал мять ее свисающие груди, покусывать и посасывать соски. Но оказалось, что и это еще не все, вскоре миссис Гримстон увидела перед глазами еще один торчащий как бита для бейсбола черный член. Так как засунуть сразу два члена в ее рот негры не смогли, то начали сношать в рот, установив какую-то неведомую ей периодичность, с которой они поворачивали ее голову к себе и пользовали по очереди. Оргазмы у миссис Гримстон следовали один за другим, она уже не помнила, как один из негров кончил в ее киске и поменялся с одним из тех, кто был на миньете. Негры оказались большими знатоками группового секса, о котором она раньше только слышала и только при упоминании о котором, становилась пунцово красной. После того, как второй ебарь спустил в нее, ее посадили на член того негра, который ласкал ее титьки и положили грудью на него, другой начал пальцами растягивать ее анус, двое других обслуживали ее неутомимый рот. Вскоре она почувствовала, что ее анус чем-то смазали, по-видимому слюнями, и один из негров пытался протолкнуть в нее член.

Постепенно, сантиметр за сантиметром, ему удалось всунуть на всю длину и он начал трахать миссис Гримстон в задницу. Она никогда не испытывала таких ощущений. Члены в ее растянутом анусе и влагалище доставлял ей и боль и удовольствие одновременно, а их одновременное трение об тонкую перегородку внутри ее тела вызвали беспрерывную череду оргазмов. В комнате было слышно только учащенное дыхание негров и скрип …старой деревянной кровати. На протяжении всей ночи миссис Гримстон, как могла, сосала, лизала, подмахивала, крутилась и вертелась под неграми, члены у которых, казалось, не падали ни на минуту и кончали, кончали в ее рот, попку и измученную пизду. Рассвет застал ее целующейся со своим кучером Сэмом, остальные негры устало наблюдали за ними, усевшись вокруг на кровати. Во рту она ощущала вкус спермы, которой она проглотила, наверное, не менее бокала. Спермой была забрызгана ее грудь, которая от бесконечных покусываний и посасываний, опухла и саднила, сперма медленно вытекала из ануса и пизды, спермой была забрызгана ее красная прозрачная комбинация, которую с нее даже не удосужились снять.

Постепенно, сантиметр за сантиметром, ему удалось всунуть на всю длину и он начал трахать миссис Гримстон в задницу. Она никогда не испытывала таких ощущений. Члены в ее растянутом анусе и влагалище доставлял ей и боль и удовольствие одновременно, а их одновременное трение об тонкую перегородку внутри ее тела вызвали беспрерывную череду оргазмов. В комнате было слышно только учащенное дыхание негров и скрип …старой деревянной кровати. На протяжении всей ночи миссис Гримстон, как могла, сосала, лизала, подмахивала, крутилась и вертелась под неграми, члены у которых, казалось, не падали ни на минуту и кончали, кончали в ее рот, попку и измученную пизду. Рассвет застал ее целующейся со своим кучером Сэмом, остальные негры устало наблюдали за ними, усевшись вокруг на кровати. Во рту она ощущала вкус спермы, которой она проглотила, наверное, не менее бокала. Спермой была забрызгана ее грудь, которая от бесконечных покусываний и посасываний, опухла и саднила, сперма медленно вытекала из ануса и пизды, спермой была забрызгана ее красная прозрачная комбинация, которую с нее даже не удосужились снять.

Никогда в жизни она не ощущала себя такой уставшей, но удовольствие, которое доставили ей ее черные любовники, было не сравнимо ни с чем. Когда они покидали ее спальню, она с восхищением наблюдала за их мускулистыми, блестящими от пота телами. Она чувствовала себя старой кобылицей, которую отодрали эти молодые черные жеребцы. С чувством глубокого удовлетворения она заснула.

Никогда в жизни она не ощущала себя такой уставшей, но удовольствие, которое доставили ей ее черные любовники, было не сравнимо ни с чем. Когда они покидали ее спальню, она с восхищением наблюдала за их мускулистыми, блестящими от пота телами. Она чувствовала себя старой кобылицей, которую отодрали эти молодые черные жеребцы. С чувством глубокого удовлетворения она заснула.

На следующий день она проснулась, когда солнце стояло высоко в небе. Все тело болело. Ее комбинация из тончайшего батиста была разорвана на груди и покрыта пятнами засохшей спермы. Такие же пятна были на одеяле и простыне. Все произошедшее этой ночью, казалось ее нереальным сном, лишь только эти пятна, разорванная комбинация и натруженные половые губы, которые она заботливо смазала целебной мазью, напоминали о том, что все это не сон. Позвонив служанке, она велела ей приготовить ванну и чистое белье. Лежа в теплой мыльной воде, она мысленно рассуждала о произошедшем. В следующую ночь, после долгих душевных терзаний, она решила не открывать окно. Миссис Гримстон решила, что ей необходимо выйти замуж и вести себя более осмотрительно. «Представляю себе, что сказали бы наши добропорядочные ханжи и достопочтенные матроны, если бы узнали о моих приключениях» — подумала она и невольно улыбнулась, представив их вытянутые постные лица.

На следующий день она проснулась, когда солнце стояло высоко в небе. Все тело болело. Ее комбинация из тончайшего батиста была разорвана на груди и покрыта пятнами засохшей спермы. Такие же пятна были на одеяле и простыне. Все произошедшее этой ночью, казалось ее нереальным сном, лишь только эти пятна, разорванная комбинация и натруженные половые губы, которые она заботливо смазала целебной мазью, напоминали о том, что все это не сон. Позвонив служанке, она велела ей приготовить ванну и чистое белье. Лежа в теплой мыльной воде, она мысленно рассуждала о произошедшем. В следующую ночь, после долгих душевных терзаний, она решила не открывать окно. Миссис Гримстон решила, что ей необходимо выйти замуж и вести себя более осмотрительно. «Представляю себе, что сказали бы наши добропорядочные ханжи и достопочтенные матроны, если бы узнали о моих приключениях» — подумала она и невольно улыбнулась, представив их вытянутые постные лица.

Попросив мысленно прощения у покойного мужа и сына, она приняла окончательное решение.

Попросив мысленно прощения у покойного мужа и сына, она приняла окончательное решение.

Через месяц, на одном из приемов у соседей, она познакомилась с мистером Чарльзом Баркли, адвокатом, владельцем адвокатской конторы «Баркли и Ко», 55 лет. Хотя миссис Гримстон была почти на 10 лет старше своего избранника, между ними завязался любовный роман, который закончился тем, что мистер Баркли безумно влюбившись, предложил ей руку и сердце.

Через месяц, на одном из приемов у соседей, она познакомилась с мистером Чарльзом Баркли, адвокатом, владельцем адвокатской конторы «Баркли и Ко», 55 лет. Хотя миссис Гримстон была почти на 10 лет старше своего избранника, между ними завязался любовный роман, который закончился тем, что мистер Баркли безумно влюбившись, предложил ей руку и сердце.

После заключения брака они решили остаться жить на плантации миссис Гримстон. В семейной жизни мистер Баркли оказался добрым мягким человеком, супружеское ложе они разделяли не чаще одного раза в месяц, без особого темперамента, как и подобает людям их возраста. Летом к ним приезжали дети от первого брака, с внуками и в доме становилось очень весело. Особенно она любила детей своей дочери Мэри, Вильяма и Рональда. Вильям был четырнадцатилетним мальчиком, рыжеволосым и достаточно рослым для своих лет. Он был как две капли воды похож на Джона, младшего сына миссис Гримстон, погибшего на войне.

После заключения брака они решили остаться жить на плантации миссис Гримстон. В семейной жизни мистер Баркли оказался добрым мягким человеком, супружеское ложе они разделяли не чаще одного раза в месяц, без особого темперамента, как и подобает людям их возраста. Летом к ним приезжали дети от первого брака, с внуками и в доме становилось очень весело. Особенно она любила детей своей дочери Мэри, Вильяма и Рональда. Вильям был четырнадцатилетним мальчиком, рыжеволосым и достаточно рослым для своих лет. Он был как две капли воды похож на Джона, младшего сына миссис Гримстон, погибшего на войне.

Рональду было 12 лет и он, напротив, был похож на свою мать Мэри. Оба души не чаяли в своей бабке, да и она постоянно их баловала, несмотря на протесты дочери. По первому их требованию, бабушка покупала им все, что они хотели: игрушки, сладости, билеты в цирк и передвижной зверинец. Когда они были маленькие, она их брала с собой в летнюю купальню, и Вильям до сих пор помнил большие бабушкины сиськи, покрытые мыльной пеной и ее волосатую промежность. После того, как миссис Гримстон заметила нездоровый интерес восьмилетнего тогда еще, внука, она прекратила эти совместные купания. И, несмотря на все требования внука, больше не позволяла ему подглядывать за ней.

Рональду было 12 лет и он, напротив, был похож на свою мать Мэри. Оба души не чаяли в своей бабке, да и она постоянно их баловала, несмотря на протесты дочери. По первому их требованию, бабушка покупала им все, что они хотели: игрушки, сладости, билеты в цирк и передвижной зверинец. Когда они были маленькие, она их брала с собой в летнюю купальню, и Вильям до сих пор помнил большие бабушкины сиськи, покрытые мыльной пеной и ее волосатую промежность. После того, как миссис Гримстон заметила нездоровый интерес восьмилетнего тогда еще, внука, она прекратила эти совместные купания. И, несмотря на все требования внука, больше не позволяла ему подглядывать за ней.

Мальчики целыми днями носились по дому, играя то в индейцев, то в разбойников, пытаясь иногда вовлечь в игру бабушку. Однажды, они играли в разбойников и напали на миссис Гримстон, которая шла на кухню, чтобы распорядиться насчет ужина. Они схватили ее за руки, заволокли в ее спальню, закрыли дверь на ключ и привязали ее к креслу. Она, притворно изобразив испуг, молила их о пощаде. Разбойники начали совещаться. Потом сообщили свое решение:

Мальчики целыми днями носились по дому, играя то в индейцев, то в разбойников, пытаясь иногда вовлечь в игру бабушку. Однажды, они играли в разбойников и напали на миссис Гримстон, которая шла на кухню, чтобы распорядиться насчет ужина. Они схватили ее за руки, заволокли в ее спальню, закрыли дверь на ключ и привязали ее к креслу. Она, притворно изобразив испуг, молила их о пощаде. Разбойники начали совещаться. Потом сообщили свое решение:

— Бабушка, ты должна заплатить выкуп.

— Бабушка, ты должна заплатить выкуп.

Миссис Гримстон улыбнулась и сказала:

Миссис Гримстон улыбнулась и сказала:

— Ну, конечно, мои милые разбойники, вы же знаете, как бабушка вас любит. Если вы меня отпустите, я принесу вам лимонад и пряники

— Ну, конечно, мои милые разбойники, вы же знаете, как бабушка вас любит. Если вы меня отпустите, я принесу вам лимонад и пряники

Вильям и Рональд снова посовещались и ответили:

Вильям и Рональд снова посовещались и ответили:

— Нет, бабушка, мы уже не маленькие,

— Нет, бабушка, мы уже не маленькие,

120

120