Урок номер два.

Уже совсем уверено моя ученица, открыв рот, медленно наклонила вперед голову. Рот приоткрылся и головка члена исчезла из вида, и по ней прошелся «бархатный» язычок. Сначала один раз, потом второй. Я мягко прихватил той голову и чуть нажал, заставив голову ещё пригнуться, а член погрузиться в рот почти до половины.

— Давай пососи, словно это конфетка, — зашептал, вздрагивая от накатывающей на меня похоти.

— У-г-ууу… — забормотала она, медленно двигая головой вперед-назад и обсасывая головку.

— Вот… молодец! – я чуть приподнял бедра. – Еще, губки колечком сложи…

— … — закивала она, и ощутил, как напряженные губы охватили ствол члена колечком.

— Да! – задергалось мое тело в противоход её движениям.

Каждый раз я хоть на сантиметр, но погружался глубже и глубже в ее ротик. Этот кайф продолжался минут пять. Решив, что пора, резко надавил на затылок и подался вперед. С громким чмоканьем орган пошел вперед и скоро уткнулся в горло. Глаза ученицы округлились, она подавилась и раскашлялась, пытаясь вырваться. Чуть придержав бьющееся тело я, наконец, отпустил ее. Дернувшись назад, та резко выпрямилась, пылая праведным гневом, заорала сквозь слезы и сопли, залившие лицо:

— Ты что сдурел?

Смотря, прямо ей в глаза спросил:

— Ты знаешь кто такие пионеры?

— Нет, — мотнула она, головой вытирая слезы, выступившие из глаз.

— У них был призыв – «Будь готов!» А отвечали они так – «Всегда готов!» Вот и здесь, — я кивнул на торчащий вверх член. – Не хочешь повторения контролируй все рукой, — и я, взяв её кисть, сжал ею снизу ствол органа. – Вот так или ещё выше…

— Ну, а сейчас зачем это делать? — продолжала негодовать она. — Мог бы просто сказать! — хотя в глазах появилось понимание.

— Лучше сейчас, чем ты будешь выглядеть дурой потом… со своим парнем, — поучал я её.

— Сам дурак! – буркнула она, опуская глаза.

— Мы будем «снимать кино или нет»? – спросил я.

— Нет… — обидевшись, отпрянула она.

— Тогды ой, — встал я, не оглядываясь, пошел в свою комнату. – И рубашку мою верни…

Урок номер три. (Странное пробуждение)…

Весь оставшийся день прошел так себе. Я сбегал ещё за пивом, а Мелкая закрывшись в своей комнате, молча негодовала по поводу моего поступка. Потом с работы пришла мать. Мы поужинали, и они в два голоса попеняли мне на пьянку. Я без энтузиазма отбрехивался, и когда мне все надоело, ушел к себе. Спать лег рано и спал словно младенец – сном праведника. А потом мне приснился сон…

Я лежу в кровати. В комнату заходит сестренка в коротенькой и свободной ночнушке. Под тойй ничего нет. Быстро оглядевшись, она скидывает с меня одеяло, сдергивает трусы и начинает сосать… Мне неожиданно становится так хорошо, что я непроизвольно просыпаюсь в первый момент, совершенно не осознавая, что же происходит в реале.

И только через пару минут до меня доходит, что в моей комнате происходят, надо вам сказать, очень интересные и приятные вещи. Прямо у меня между ног полулежала Тома, вот только ночнушка валялась на полу, и она была обнажена. Где находятся мои трусы, я не видел. Сестренка с каким-то остервенением насасывала мой член, чмокая и чуть ли не подвывая от восторга. Не став мешать я только шире раздвинув ноги, ждал, что же будет дальше. Поняв по моему движению, что я проснулся она не оставляя в покое головку которую яростно облизывала и насасывала, скосила вверх глаза и громким невнятным шепотом выдала:

— Тс-ссс, маума щёёё спит…

— Так и я тоже, — закрыл глаза, млея от восторга, — ты не стесняйся, продолжай, давно меня так не будили…

— А-гха, — снова пробубнила она.

Закончив с головкой, она принялась за вылизывание мошонки. Очень скоро одна из тестикул была втянута ею в рот и подверглась «яростному натиску» языка, так что я закатил глаза. Похожее было проделано и со вторым яичком.

Затем началось странное. Я такое не показывал и даже забыл про это. Она словно с сожалением выпустила изо рта мои яички и, пододвинувшись вперед, навалилась на мои бедра. Напряженный член оказался прижат между её маленьких и упругих грудок. Подперев их ладошками с двух сторон, она принялась дрочить член, словно в каком-то кино.

«- Явно «домашнюю работу» делала! – мелькнуло в голове, — поди, весь вечер около компа провела, смотря порноролики.» — В слух же добавил, — растешь Мелкая, гляди чего удумала?!

Но это оказались не все новые приемы, которые она обкатывал на мне. Минут через пять, замаявшись удерживать стоявший колом член, не столько грудками, сколько руками она споро перебралась на мои бедра сев лицом ко мне. А потом, приподнявшись и удерживая член прижатым к моему телу, сдвинулась вперед. Вид у неё был крайне довольный, а сама трепетала от тактильного контакта вульвы, с твердой плотью прижатого к телу органа. Чуть посидев, она принялась медленно раскачиваться на мне, иногда ерзая, и энергично крутя и дергая попкой. Через пару минут Тома приподнялась на коленях и мой орган словно воспрянув, выпрямился. Я раскатал губу, что буду первым «сорвавшим этот цветок», но меня обломали… Она развела набухшие и вылезшие наружу внутренние половые губы в стороны и медленно, словно пресс опустилась вниз, опять придавливая мой член к своему лону.

Я застонал от разочарования и похоти, а эта маленькая стерва совершенно не обращая внимания на моё расстройство, заерзала, заскользила по нему мокрой и уже склизкой вульвой. Она беззвучно словно выброшенная на берег рыба раскрывала рот, сдерживая крик и временами проскальзывающие стоны. Не выдержав «пытки неподвижностью» я поднял руки, и они сжали аккуратные грудки сестренки, сдавливая и поглаживая их. А вот когда я сжал пальцами набухшие и словно закостеневшие соски не выдержала. Её тело словно размазалось мелкой дрожью, животик заиграл мускулами и по комнате пронесся довольно хорошо слышимый стон. Она задергалась не в силах справиться с накатившим оргазмом.

— Тихо! – зашептал я прислушиваясь.

— Ннне мо-гу… — зашептала она, с трудом разжимая зубы, словно сведенные судорогой, — как мне хо-ро-шо…

— Щас мать разбудим… — перебил я её, — будет нам… — и снова прислушался.

В квартире вроде было тихо, и я расслабился.

Попались!

Еще пару минут мы играли в «гляделки», а мои руки прошлись по всем выпуклостям и волнующим очертаниям ее тела, до каких я смог дотянуться. Мелкая все ещё дрожа, не столько легла, сколько рухнула на мою грудь сверху, прижимаясь и чуть ерзая. Её тело коробило сладостными спазмами.

Именно в этот момент я услышал посторонний звук и поднял глаза. Мой взгляд уперся в проем двери, и я не сразу заметил там стоящую столбом маму. Глаза у неё были как блюдца, к раскрытому рту прижималась рука, а весь вид выражал растерянность и даже страх.

— Пиздец! – вырвалось у меня, — приехали…

— Что ещё? – все ещё шепотом переспросила сестра и, увидев мой направленный на дверь взгляд, медленно развернулась.

Раздался писк, и она, мигом слетев с меня на пол, опрометью бросилась в дверь, чуть не опрокинув мать. Раздался дробный топот голых стоп, и с глухим стуком захлопнулась дверь её комнаты. Освобожденный член выпрямился, судорожно дернулся и закачался, словно дерево на ветру. Продолжая смотреть на молчавшую мать, я медленно зашарил рукой и, нащупав сброшенное сестрой одеяло, стал судорожно натягивать его на себя.

Зловещее молчание тянулось и тянулось, словно поставленная на паузу мелодия, а потом мать прорвало:

— Вы что? Совсем охренели? Ну, она-то… просто молодая дура… а ты? – зашлась она в крике. – Что вы тут устроили? Ты что про такое ни чего не знаешь?

— Ну… мы… не совсем… тем… занимались… — вырвалось у меня.

— Не совсем тем? А тогда чем же? – сбавив в голосе, продолжила она. – По-моему все ясно… вы трахались! – перешла она на шепот.

— Нет! – вознегодовал я, — просто я… мы… она… — и замолчал, набирая воздуха прикидывая варианты, как выкрутится и «махнув рукой» решил сказать правду. – У нее с парнем проблемы. Тот хочет близости, а давать ему до свадьбы она не хочет, — пояснил я, — вот я и учу её как выкрутиться…

— Проблемы… не хочет давать… учишь? – зашептала она.

— Ну да… это тактильный, контактный секс, — заторопился я, — без проникновения…

— Без проникновения? — … — Да вы меня в гроб загоните! — схватилась она за голову. – Почему она ко мне не пришла?

— Пришла бы, и что? — не удержался я. — Выслушать очередную «лекцию»: «О недопустимости…»! Или ты научила бы её этому?

Она, разрыдавшись, скривила лицо и, развернувшись «вылетела» из комнаты, громко хлопнув дверью. Еще полежав пару минут, я встал. Мой только что стоявший колом орган уже «опал». Медленно оделся и нерешительно взялся за ручку двери. В коридоре снова прозвучал дробный топот сестры, а следом хлопнула дверь в подъезд.

— Мелкая слиняла! – сказал я вслух, — а мне разбираться! Хотя, — все как всегда. Залетаем вместе, а шишки разгребать мне! – В квартире наступила тишина.

Я, молча, прижался горящим, словно от огня лицом к полотну двери и, собравшись с силами, медленно вышел из комнаты. В квартире было тихо. Я подошел к двери материной комнаты, взялся за ручку двери и прислушался. За ней раздавались всхлипы. Чуть постоял, набираясь смелости, и выдохнув, без стука вошел.

Мать боком ко мне спиной лежала на диване, который использовался как спальное место. Она медленно повернула раскрасневшееся с потеками слез лицо ко мне и прошептала:

— Уйди!

— … — покачал я головой в отрицании и, подойдя сел на край рядом с ней.

— Как вы могли? – зашептала она. – Ну как вы могли такое допустить?

— Что? – я сделал вид что удивился.

— Это! – выдохнула она.

— Ну, ведь ничего не было!? – сделав удивленные глаза, зашептал я.

— Не-бы-ло – потянула она и уткнулась лицом в подушку.

— Мам! – я погладил вздрагивающее тело, — она этому все равно бы научилась, а тут я научил её сам…и скорее всего, гораздо лучше, чем кто-то посторонний.

— Дурак… — выдохнула она и замерла.

Я посмотрел на маму и неожиданно замер от мысли, которая меня словно прошибла. Мама, мoя мaмa тоже была женщиной. С тех пор как от нас ушел отец у неё ни кого не было или, по крайней мере, я о таком не знаю. Мой зашоренный до этого взгляд неожиданно открылся! Я увидел её не только как мoю мaмy, а и как очень привлекательную задерганную жизнью женщину! Взрослую женщину со своими тараканами в голове, но явно желающую нечто большее! Её налитое силой тело желало любви и ласки. Тонкая ночная сорочка туго обтягивала её тело, выделяя и словно выставляя напоказ стройное тело. Трусиков на ней явно не было и упругие ягодицы так, и притягивали мой взгляд.

«- Нет! Так нельзя! – подумал я.

— А почему? – вопрос, словно сам собой народился в голове, а дрогнувшая рука потянулась к её спине в желании погладить, успокоить и не только…

— Она моя мать! – панически запротестовал я, словно споря сам с собой.

— И что? – прозвучало набатом в голове.

— Это… это… инцecт!? – панически забилось всплывшее в мозгу слово.

— Слова, слова, слова… ну, ведь ты не собираешься делать ей ребенка? – был мгновенный ответ.

— Не собираюсь! Да ведь она все равно будет против! — не поддался я на уговоры своего «оппонента».

— Не попробуешь, не узнаешь! – был ответ и моя рука задрожав, легла на её спину, медленно двинувшись от шеи вниз словно успокаивая.»

Я сделал так пару раз, а потом рука скользнула ниже и нерешительно огладила её выпуклые ягодицы. Тело под моей рукой напряглось. Мать вздрогнула и снова развернула ко мне голову.

— Ты что? – с дрожью в голосе произнесла она, но почему-то так и не двинулась с места.

— Ни…че…го… — у меня неожиданно пересохло горло. – «Она не против? Она не отодвинулась и даже не накричала на меня! – мелькнуло в голове.»

Меня охватила какая-то безалаберность и даже похуизм.

«- Не попробуешь, не узнаешь?» — и я, наклонившись, поцеловал лежащую маму в шейку прямо в подрагивающую синеющую жилку. Потом еще и еще раз медленно спускаясь к спине.

Там куда пришелся мой поцелуй, кожа содрогнулась. Потом дрожь пробежала по всему телу.

— Ну? – спросила она странным голосом.

— Я, я… — меня затопил даже не страх от содеянного, а неземной холод, который послышался в ее голосе.

— Значит теперь ты yчитeль… — так же холодно продолжила она, как бы проводя незримую черту. – И ты решил, что можешь и меня чему-нибудь научить?

«- А почему нет? – мелькнуло у меня.» — Может быть… — выдал я вслух.

— Иди уж… — строго произнесла она, но как-то на последних словах «сдулась» и как мне показалось, улыбнулась в глубине души.

Её рука оттолкнула меня, а вторая, нашарив одеяло, укрыла лежащее передо мной тело. Я встал. В голове был раздай и бедлам. В недоумении покачал голвой и вышел тихо прикрыв за собой дверь.

Чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не плакало…

Закрывшись в комнате, я ждал. Чего? А я и сам не понимал этого. Поцелуй, мягкая горячая упругость бедра и ягодиц, которые я гладил – вызывали желание.

Потом мать встала, мы позавтракала, кстати, даже не обсудив произошедшее, и ушла на работу.

Через полчаса позвонила сестра:

— Она ушла? – услышал я в трубке.

— Да! – коротко подтвердил.

— И… — в трубке послышалось тяжелое дыхание.

— Что и? – поинтересовался я.

— Что было-то?

— А ничего! – коротко ответил сестре. – Плакала, но не ругалась. Кстати тебе лучше пару дней, пожить у бабушки…

— Я об этом думала… — произнесла сестра, — а как же мама?

— Я этим займусь…

— Ладно… — опять вздохи, — и спасибо Слава…

— Сочтемся! – выпалил я, — с тебя еще пара уроков, закрепляющих знание!

— Да пошел ты! – услышал я в ответ.

— Я тебя тоже люблю. Приедешь к бабушке — отзвонись… и не стоит ей обо всем этом говорить…

— Ладно, не маленькая, — сестра положила трубку.

«- И зачем мне это надо? – сам себя задал вопрос.

— А вдруг?! – неопределенно мелькнул в голове ответ.»

Если честно, то я, конечно, видел до этого и сестру, и маму если не раздетых – сиречь обнаженных, то не совсем одетых – так сказать в неглиже. Все же жили в одной квартире много лет вместе… но даже тогда у меня не возникало такого затыка. Мама и сестра они не ассоциировались у меня с партнером по сексу, но теперь… эксперимент с сестрой что-то изменило в мировоззрении.

У меня так и прыгало в голове слово – вдруг! Что именно подразумевалось под «ВДРУГ» я мог сформулировать, но не решался произнести вслух даже самому себе. Однако тело при этой мысли деревенело, сердце почему-то холодело, а ноги становились ватными. Я понимал, что хотел и даже «молча» желал этого, да и член… реагировал совершенно недвусмысленно – он встал! И даже не просто встал, а его заломило от напряжения.

Недолго думая я залез в интернет и пальцы сами собой набрали в поисковике: «инцест Taboo смотреть». Выпала куча ссылок и я щелкнул первую попавшуюся. Оказался старый фильм 1980 года. Он так и назывался «Taboo 1» с Kay Parker в главной роли. Запустил плеер и уставился в экран. Если вначале смотрел так себе: середина — наполовину, то с 25 минуты пошла жесть. Эпизод, когда сын подглядывает за моющейся матерью и собирающуюся в «дом свиданий» меня завел настолько, что я снял шорты, спустил трусы и занялся элементарным онанизмом. Нет, конечно, порноактриса Kay Parker даже близко не походила на маму, но именно свою мать я видел в ней. А уж когда в конце первого час фильма ту «заглючило» на почве неудовлетворенного полового желания, и она отдалась сыну – то я почти обезумел, поддавшись её обаянию и прекрасной игре. Глаза не отрывались от экрана, рука судорожно летала по стволу члена вверх-вниз, а в голове прорисовывался утренний «инцидент», вот только с другой канвой событий – более похожий на сюжет просматриваемого фильма.

Кончил я неожиданно круто. Сердце в груди билось барабаном, судорожно вытянутые под стол и напряженный ноги сучили по полу. Живот, напрягшись, пошел волной, а ставшая вдруг непомерно маленькой мошонка, плотно облепившая яйца буквально выдавливала из них сперму. Мне было хорошо, так как ни когда до этого.

Минут через пять, с трудом выйдя из этого состояния, я медленно «собрал в кучу» мозг и занялся уборкой. Экран монитора в подтеках спермы. Отдельные капли и лужицы забрызгали клавиатуру и пол.

Медленно двигаясь, все еще не придя в себя – думал:

«- Вот ни фига себе! Вроде бы не пацан и таким не занимаюсь,… однако такого подъема давно не было… — именно тогда я позволил себе произнести вслух, — Хочу, хочу, хочу!

— Кого? Актрису? – словно высветилось в голове.»

— Нет! – это я произнес уже вслух, — маму… — причем мысль о простом перепихе – не стоял. Я хотел обоюдного желания и мечтал доставить ей незабываемые ощущения и всепоглощающий сильнейший оргазм.