— — Спасибо большое!

— — Не за что — подав руку, помогает мне выйти из автобуса симпатичная сероглазая девчонка лет восемнадцати. Странно, я, вроде, в свои 30 старухой далеко не выгляжу, чтобы мне руку подавали, наоборот стараюсь одеваться по-молодежному: топик, светло-синие джинсы в обтяжку, кроссовочки белые. Правда, фигура после рождения дочери далеко не молодежная, впрочем, моя Катька тоже не тростинка в 17 лет.

— — А ты... вы тоже в колледж? — ага, значит, не так плохо, раз за сверстницу принимают.

— — Да, тоже, я за дочкой. Меня Алина... Николаевна зовут, можно на ты.

— — О, я думала, вы моложе! — а сама разглядывает меня, да что там разглядывает, она меня просто лапает глазами. — Я Олеся, давайте вместе пойдем, тут недалеко.

— — Пошли, я сегодня в кроссовках, могу быстро идти, а ты на таком каблуке за мной поспеешь?

— — А я привыкла уже — улыбается Олеся — в наш колледж опаздывать нельзя.

— — Строгий директор?

— — Скорее вахтерша, да ты сама сейчас все увидишь: мы уже почти пришли.

Когда нам остается пройти в довольно узкую калитку, ведущую на территорию колледжа, Олеся внезапно останавливается и мне приходится протискиваться мимо нее. В этот момент, Олеся, глядя мне в глаза, прижимает меня к столбу, и ее коленка, обтянутая колготками телесного цвета, упирается мне в киску. Краска заливает мне лицо, и я понимаю, что дико хочу ее, прямо здесь, перед окнами всего колледжа. Особенно меня заводит, что моя дочь тоже может быть в числе наблюдателей.

— — Нравится, малышка? — шепчет Олеся — Ну, хорошего понемножку! — и напоследок ущипнув меня за сосок, упархивает в темноту входа.

Я лихорадочно приглаживаю одежду и поправляю волосы, с трудом подавляя желание мастурбировать.

Глубоко дышу, пытаясь успокоиться.

Получается плохо. Решаю все-таки войти в вестибюль.

Моя мучительница стоит навытяжку перед вахтершей колледжа, дамой лет 45, и, очевидно, находится в таком же положении, как я несколькими минутам раньше. Большие серые глаза широко распахнуты, грудь высоко вздымается, взгляд негодующий и одновременно покорный. Я опускаю глаза ниже... боже, да мою Леську сейчас доведут до оргазма: рука вахтерши забралась под короткую ее расклешенную юбочку, и вовсю там орудует... ага, дыхание Олеси участилось, глаза полуприкрыты, стоны все громче... да, моя девочка, вот так... сладостный вскрик, и если бы не рука вахтерши, Олеся непременно сползла бы на пол.

Странное дело, многочисленные свидетели не обратили, или сделали вид, что не обратили внимания на происшедшее. Я же, в свою очередь, поймала себя, на том, что неистово мастурбирую, закрывшись сумкой.

— — Девушка, вы вахту проходить будете?! — вырвал меня из истомы повелительный окрик. Я подлетела к проходной.

— — Имя, фамилия, курс — тяжелый взгляд пригвоздил меня к месту.

— — Алина Лапошкина... понимаете, я за дочкой, я тут не учусь.

— — Да, подойди ты ближе, не укушу — плотоядно улыбаясь, проговорила вахтерша — за дочкой она. За Катькой что ли? Теперь понятно, в кого она такая кобылка.

— — Что? Я не... — мой протест был оборван сильным щипком за задницу.

— — Тебе что, никто не говорил, что в джинсах не положено сюда приходить? Ты, вон, с Леськой сюда шла, она могла бы и предупредить тебя.

Значит, она все видела, боже мой, как стыдно! И тут я понимаю, что вместе со стыдом во мне снова нарастает возбуждение. Мой внутренний голос еще слабо протестует, но я уже понимаю, что не принадлежу себе. Я все отдам, я буду подчиняться, стану полностью покорной, лишь бы со мной проделали, то же, что с Олесей пять минут назад.

— — Снимай джинсы и кроссовки — еще один щипок, на этот раз прямо между ног.

— — Ах... Как скажете... — шепчу я.

— — Не слышу!

— — Как скажете, госпожа.

— — Уже лучше, носки тоже снимай.

Сгорая от стыда, стягиваю джинсы, кроссовки и белые носочки и остаюсь передней в легком топике, не скрывающем моих затвердевших сосков, и в белых стрингах. Приказывает сесть на корточки прямо перед собой, просовывает ногу, обутою в изящную красную лодочку мне между ног. Теперь носок ее туфельки упирается прямо мне в клитор. Берет меня за подбородок и приближает лицо к себе:

— — Ну, что, Линок, ты у нас пока необъезженная кобылка, но я тебя быстро приведу к покорности.

С этими словами вахтерша начинает вращательными движениями ступни ласкать мне клитор, исторгая из меня громкие стоны. Я пытаюсь подмахивать, оседлав ее ногу, как собака трахает ногу хозяина во время течки.

— — Да ты не только кобылка, но и сучка! — заметив мои старания, говорит она.

Тут рука ее принимается выкручивать мне сосок. Как же мне хорошо! Только бы она не останавливалась...

— — Хочешь кончить, развратная кобылка?

— — Да, госпожа!

Подняв меня, и поставив раком, рывком сдергивает с меня насквозь мокрые трусики, достает из тумбочки страпон... ого, какой огромный... и засаживает мне прямо в вахтерской будке. Я наслаждаюсь его толчками во мне. Меня начинают сотрясать множественные оргазмы, я уже не стону — я кричу в голос, кажется, я даже на некоторое время теряю сознание.

Прихожу в себя лежа на столе, тут же в вахтерской будке. Вокруг меня столпились студенты и с видимым интересом разглядывают меня. Я судорожно натягиваю джинсы и кроссовки и под одобрительный хохот красная как рак пулей вылетаю на улицу.