Конец ноября.

Тайга давно сбросила свой осенний, красочный наряд и только кедры, ели, да сосны покачивали на ветру своими зелёными ветвями, готовыми достойно встретить очередную суровую зиму. Уже ударили крепкие морозы, а снежного покрывала на земле всё не было.

Лесник Иван Сергеевич, как обычно, совершал очередной обход, осматривая свои бескрайние угодья.

— Годы уже не те!.. Старею… Ведь 54 недавно перевалило! –думал он, с трудом передвигая ноги, и прошедшая жизнь, как в кино, мелькала перед глазами.

Молодость и женитьба, рождение двух сыновей, внезапная смерть жены. Дети подались в город, старший женился, младший в училище. И вот он уже совсем один! Вцепился с самой молодости в эту тайгу, как клещ, и не оторвать его от неё никакими силами!..

Приближались сумерки.

Вдруг он услышал издалека женский крик:

— Помоги-и-и-те!..

Остановился, прислушался. Может показалось?

И снова:

— Помоги-и-и-те!.. Тону-у-у!..

Мысль молнией сверкнула в голове:

— Река!

Сергеич бросился напролом, ломая замёрзшие кусты, на доносившийся голос к реке.

— Кого ж это нелёгкая понесла на реку? Лёд-то ещё тонковат, а течение быстрое! Затянет – и амба! – думал лесник, сбивая дыхание от бега.

Наконец он выбежал к берегу и сразу же увидел полынью, в которой тяжело барахталась женщина, пытаясь выбраться на лёд. Но силы её были явно не те, чтобы в тяжёлом, намокшем пальто осуществить задуманное. Было видно, что она с каждой секундой всё слабела и слабела, судорожно цепляясь за лёд замёрзшими руками.

Наконец лесник опомнился и бросился по крутому склону к ней. Буквально, в метре от полыньи, в лёд вмёрзло поваленное дерево, но женщине было до него никак не дотянуться.

Только Сергеич ступил на лёд – затрещало!

— Не выдержит! — подумал он и стал передвигаться по стволу, цепляясь за ветки.

— Сейчас, сейчас голуба! Держися! – крикнул он.

Лесник уже навис над провалом, как вдруг рука женщины соскользнула со льда, и её голова полностью ушла под воду. В самую последнюю, спасительную секунду он успел выбросить руку вперёд и схватить за руку утопающую!..

Одно мощное движение – и он вытянул-таки свою добычу из костлявых рук смерти!

Сергеич сразу же узнал её, — УЧИТЕЛКА!

***

Да, — это была она, yчитeльница лет 25-27-и, с год назад приехавшая из города учить деревенских ребятишек.

Увидел он её тогда летом – и обомлел! Ведь копия, что и его жена в молодости! Подошла к нему тогда в ситцевом сарафане. Миловидна, стройна, на головке тёмная копна небрежно, но оттого — естественно подобранных волос. Карие глаза посмотрели на него с вызовом, тяжёлые груди многообещающе закачались:

— А Вы и есть тот самый местный лесник?

— Угу!..

— А я yчитeльница младших классов, Дарья Ивановна! Хотела вот договориться с Вами сходить с ребятами в тайгу в поход…

— А я, Иван Сергеич, значит… Дело хорошее, подумаем… — и пошёл прочь, не выдержав её взгляд. А на глаза навернулись слёзы…

— Как есть — моя Лизавета! – подумалось. И проклинал себя потом, а встретиться вновь не решался. — Да и зачем?

Она ещё молодуха, а мне уже все 54! Только душу бередить!

Но с тех самых пор и не смог забыть её, учителку, как он её про себя назвал.

***

Сергеич, со своей тяжёлой ношей, кое-как пробрался по стволу до берега, и опустил yчитeльницу на землю. Та – не дышала!

Лесник не растерялся и оттянув подбородок женщины, сделал ей глубокий вдох, плотно прижав губы к её губам. Грудь слабо опустилась. Ещё один! Ещё!..

Вдруг она закашлялась брызгами воды.

— Ожила! Слава те, господи! – вслух сказал он.

Затем перевернул её на колено, лицом вниз, стараясь очистить лёгкие. Удалось!

А мороз всё крепчал и крепчал к ночи!

Сергеич увидел, что намокшее пальто, вязаная шапка женщины начинают смерзаться. Решение он пришло быстро – домой, домой нужно, в избушку лесника! По прямой метров 300 будет, а до ближайшего жилья 1, а то и 1,5 км! Куда-а-а там!

Схватил свой груз на плечо и припустил, как молодой, стараясь не сбить, раньше времени, дыхание…

***

Ввалился в дверь, как танк, запуская внутрь тёплого помещения клубы холода. Затем положил прямо на пол свою смёрзшуюся ношу и, не церемонясь, срезал ножом пуговицы с её пальто и сняв, отбросил его в сторону.

Накинул на невысокий стол одеяло, а затем принялся торопливо снимать мокрые кофту и юбку с замёрзшего тела Дарьи. На женщине остались только лишь трусики и лифчик. Сергеич поднял её, бесчувственную, и уложил на стол, набросив сверху тулуп.

Затем открыл, ещё не совсем остывшую, печь и щедро подбросил туда дров, которые стали заниматься ярким пламенем.

— Слава те господи, не затухла! – обрадовался Сергеич – на одну проблему поменьше… Оживим тя сейчас!

Он достал из шкафа початую бутыль самогона и пододвинув стол, с лежавшей на нём женщиной, поближе к огню – приступил к «оживлению». Сняв тулуп, он начал растирать ядрёной жидкостью руки, живот, полноватые бёдра Даши, пытаясь привести её в чувство.

Наклонился, прислушался. Дыхание чуть заметное… Припал к груди, пытаясь услышать стук сердца:

— Есть! Бьётся! – радостно диагностировал лесник – не отдадим тебя! Ни за что не отдадим! – и начал ещё яростнее растирать женщину.

В горячках он зацепил большим пальцем за лямку её лифа и порвал тонкую верёвочку. Тяжёлая грудь Даши вывалилась из одной чашечки, и Сергеич решительно сдёрнул, мешавший ему, предмет её одежды.

На лбу у мужчины выступил пот, то ли от его активных действий, а то ли от волнения и возбуждения, разом охватившего его. На столе лежала, практически голая, молодая женщина. Её великолепное тело подрагивало, чуть развалившиеся груди с набухшими сосками упруго колыхались, дразня лесника своей доступностью.

Он чуть плеснул на руки самогона, и принялся растирать и месить её прохладные груди. Нежное тело приятно нежило его ладони. Сергеич то мял, то сводил их вместе, выпуская между пальцев её соски.

— Чудо-то како, господи! — радовался лесник.

Член его уже давно торчал под штанами, но… женщина продолжала оставаться без чувств и была безучастна к происходящему!

— Не сдамся! Не на того напали!.. – крикнул вслух Сергеич.

Затем повернулся к божничке с горящей свечой и троекратно осенил себя крестом:

— Прости мя, господи! Не за ради блуда на грех смертный решаюсь!.. Ещё дед мой покойный Евсей наказывал сие средство для возвертания к жизни…

Мужчина разделся до гола, кинув одежду на кровать. Его хуй несгибаемо торчал вверх, упруго покачиваясь при ходьбе. Воздух в комнате от печки нагрелся, а вот возле пола сквозило от двери. Поэтому лесник обулся в валенки, стоящие у его широкой кровати.

Затем он подошёл к безучастной женщине и одним движением снял с неё влажные трусики. Сергеич впился взглядом в её кудрявый треугольник между ног, скрывающий бесценное богатство. Наклонившись, он насладился запахом промежности, исходящим от роскошного тела Даши.

— Тако чудо не спасти?! Да ни за что!!! – возбуждённо констатировал мужчина. Он развёл её ноги в стороны и впился поцелуем в её, чуть раскрывшийся, бутон любви. Терпкий запах и слегка кисловатый вкус влагалища женщины разом ударил в мозг. Сергеич и не помнил уже, когда он в последний раз переживал такое безграничное возбуждение! Он жадно сосал её набухшие, тёплые губёнки. Уткнувшись носом в её кудрявые волосики, он охаживал шершавым языком горошинку её клитора.

Казалось, что только в этом месте и теплилась ещё жизнь женщины. Всё остальное оставалось равнодушным и холодным, как он ни старался!

Мужчина выпрямился, задрал ноги Даши вверх, и чуть нагнув и направив свой кол, мощно, до упора вошёл в её насосанное влагалище.

Вдруг женщина широко раскрыла глаза, и чуть раскрыв ротик, неожиданно ахнула:

— А-а-ах!

— О-о-х! – застонал от охватившего его удовольствия и лесник.

Он почувствовал, как его хуй обхватили нежные мышцы влагалища Даши.

— Так вот! Так вот, дочка! – говорил Сергеич, довольно засаживая на всю глубину своего страдальца – сказывал же, что спасу тя? И спасу!..

От тепла, распространившегося по комнате, от этого спасительного секса – личико у Даши порозовело и щёчки покраснели. Она явно стала приходить в себя.

— Зачем Вы? Зачем?.. – чуть слышно прошептала она.

— Нужно так, девонька! Нужно, моя учителка! Вишь – и ожила ужо ты! Ещё покойный Евсей наказывал так лечить, коли костлявая за горло ухватила… — просвещал он, разведя в стороны её полные бёдра.

От его мощных движений, хуй до самого основания проникал в её пизду, упираясь прямо в матку. Дашенька начала сладко постанывать, полностью включившись в процесс лечения. Её тело от его ударов покачивалось взад-вперёд, а старый стол поскрипывал. Сергеич, закинув её ноги себе на плечи, мял и игрался с её полными грудями. Иногда он сводил их вместе и нежно похлопывал друг о друга, дополняя неповторимый процесс лечения.

— Каки у тебя сиси-то нежные, да полные. Прямо, как у моей Лизаветы! Эт я ещё по лету приметил! А пися-то и того слаще! Так бы и не выходил оттудова… – говорил он. – А тебе-то как, по нраву?

Даша от стыда прикрыла рукой глаза.

— Значитца – по нраву! – сделал вывод лесник — на пользу тебе тако моё лечение!

Вдруг мужчина вздрогнул, и выдернул из Дашиной щелки на свет божий своего лекаря. Тягучая струя спермы прыснула несколько раз на её живот, подрагивая густыми ошмётками.

— Господи, благодать-то кака! Ну как ты, учителка? Пришла в чувство? – спросил Сергеич, похлопывая слабеющим членом по её промежности.

— Пришл-а-а! – ответила Дашенька.

— Ну вот и слава богу! Возродилась значитца к жизни! Сейчас чай с тобой пить будем…